Эйнала

Повисла пауза. Я с независимым видом поглощал принесенные кушанья и усиленно делал вид, что не замечаю острого взгляда местного Торквемады. Пырься-пырься, на меня местные уловки не работают. Нет во мне страха перед твоей организацией. Точнее, есть, конечно, но он не столь священен, как у местных. Я бы даже сказал, что это не страх, а опасение. Опасение перед сильной и влиятельной группой людей, способной доставить мне множество проблем. А что же касается страха. Его не было. Ни перед кем в этом мире. Да и мне ли, избраннику богов, бояться людских чинов? Понимаю, что звучит это крайне пафосно, но так оно и есть. Что они смогут сделать со мною? Убьют? Так я уже умирал.

И, что самое забавное, пречистый Амьен чувствовал, что я не боюсь. И его, привыкшего к всеобщему трепету перед своей фигурой, это сбивало с толку. Заставляло строить ложные предположения. Сеяло сомнения в его душе.

— Вы знаете, что полагается за убийство воинов, находящихся при исполнении и побег из-под стражи? — наконец, не выдержав, первым нарушил тишину пречистый.

— Думаю, что ничего хорошего, — ответил я с независимым видом. — А почему вы спрашиваете?

— Затем, что у вас большие проблемы, — улыбнулся мой собеседник.

— Правда? — я искренне удивился. — И в чем же они заключаются?

Чистюк вновь вперился в меня своим фирменным эсесовским взглядом, но, заметив, что и на этот раз не сработало, тяжело вздохнув, поинтересовался:

— Зачем вы опять начинаете валять дурака? К чему это все?

— А зачем вы опять начинаете рассказывать мне о каких-то абстрактных проблемах? — вопросом на вопрос ответил я. — Есть что сказать? Говорите конкретно, а не вот это все.

— Вот, значит как? — как-то по-змеиному ухмыльнулся пречистый. — Хотите откровенного разговора?

— Я вроде бы ясно выразился, — пожал я плечами.

— Ладно, будет вам откровенный разговор. Вы подозреваетесь в похищении, незаконном владении и использовании без дозволения на то Круга Чистоты артефакта. — Насквозь канцелярским голосом начал перечислять мои грехи пречистый. — А также в побеге из-под стражи и убийстве находящихся при исполнении воинов Густафа де Феля, виконта фон Фельзена.

Звучало все мощно, конечно, но было несколько нестыковок. Нет, не с убийством и побегом, там-то все как раз было более-менее правильно. Нет, больше всего вопросов вызывал у меня первый пункт. Похищение артефакта. В Хольтриге подобное преступление, насколько я уже мог понять, можно было сравнить с открытым колдовством во времена нашего средневековья. То есть — реакция должна была быть на него очень жесткой. А что получил Итан? Его просто задержали и конвоировали для разбирательства. Ни оружие, ни сам амулет, при этом, не отобрав.

Нет, конечно, виконт фон Фельзен, когда я его спросил почему я не арестован, мне ответил. Но ответ тот, исходя из тяжести нынешних обвинений, более всего походил на обычную отмазку. Будь все так, как говорил сейчас мой собеседник, меня бы заковали в кандалы, даже несмотря ни на какое происхождение и титулы (которых, к слову, у Итана и не было). Да и спокойствие Мормахов, ввязавшихся в дуэль со мною, говорило само за себя. Нет, лысый, что-то мне подсказывает, что ты просто хочешь взять меня, как говорится, «на понт».

— Чушь, — хмыкнул я, никакого похищения не было, и вы это прекрасно знаете.

— А вот баронета Амилла говорит иначе, — задумчиво проговорил пречистый и внимательно так, с прищуром, глянул в мою сторону.

Заметив этот его взгляд, я лишь убедился в том, что мои подозрения далеко не беспочвенны. Не знаю кем именно приходилась эта самая Амилла Итану, но, судя по тому, что ее имя все же прозвучало в контексте данного разговора, кем-то важным. Может подружкой на пару ночей, а может любимой девушкой, или даже невестой. Хотя нет, последнее вряд ли, так как Итан все же второй сын, а не первый. Блин, как же мало информации. Вот и что мне отвечать на столь явный вброс?

— Чушь! — немного запальчиво, как и подобает молодому дворянину, повторил я. — Все было добровольно! — О как! Да я чертов гений риторики, оказывается. Что именно было «добровольно»? А вот догадывайся сам, мой лысый друг. Заодно, может и мне еще какую информацию подкинешь.

— Увы, — развел руками пречистый, изображая сожаление, — но на допросе баронета рассказала, что вы не только украли у нее их семейную реликвию, но также позволили себе опорочить ее честь.

Ого. Видимо, знатно надавили на девчонку, раз она соизволила подписать такую, насквозь компрометирующую ее, бумажку. На Риэле секс не являлся чем-то сверхъестественным, он тут легко продавался и покупался. И все знали о том, что люди им занимаются. Причем, начинают, довольно рано, по Земным меркам. И благородное сословие тут ни в чем не отставало от простолюдинов. Какая-нибудь дочка барона вполне могла лет с пятнадцати раздвигать ножки перед папочкиными солдатами или использовать красивых рабов в качестве живого фаллоимитатора.