Егорка

Хозяин башни чётко повернулся и вышел в коридор. И сердце Рубина весело стучало, хоть лицо оставалось всё таким же спокойным. «Правильно поступает товарищ командир! Для чего созданы корабли? Для решительного артиллерийского боя с врагом. А кто будет стрелять по врагу? Мы, комендоры!»

А в это время к командиру корабля прибежал второй запыхавшийся радист и подал сразу две синенькие радиограммы. Командир прочитал их и сказал:

— Сниматься с якоря!

Интересная репетиция

Сколько тут было радости, когда два машиниста кубарем спустились по трапу в котельное отделение и показали кочегарам медвежонка!

— Нос-то, нос-то у него — настоящая форсунка! — закатывался смехом кочегар Сорокин. — У нас на Дальнем Востоке немало я видел ихнего брата, но такого красавца, братцы-товарищи, вижу в первый раз. Форсунка. Форсунка, иди ко мне!

К удивлению машинистов, медвежонок с охотой подошёл к Сорокину.

— Почему он к тебе подошёл? — спросили машинисты у кочегара.

— А как же иначе? — подмигнул им Сорокин. — Я на зверином языке отлично говорить умею.

Молодой кочегар протянул медвежонку французский металлический ключ и сказал:

— А ну, Форсунка, покажи, что делает механик, когда он спустится в кочегарку, а кочегары все спят!

Медвежонок заграбастал ключ, понюхал его и вдруг принялся сердито стучать ключом по железной палубе. Машинисты и кочегары от смеха так и схватились за животы. А медвежонок всё стучал ключом по палубе и такие уморительные рожи строил, что прямо беда!

— Это ещё не всё! Подождите-ка, братцы-товарищи! — сказал Сорокин.

Он принёс кожаный краснофлотский ремень с медной бляхой, с литым якорем на ней, живо проделал в ремне дырочку, привязал к ней верёвочку, подпоясал медвежонка и пошёл прогуливаться с ним по кочегарке.

— Это что такое за интересная панорама? — смеясь, спросили кочегары.

— А это я репетирую, — ответил Сорокин, — Пойдём мы на берег, возьмём с собой Форсунку — и прямо в наш детский подшефный дом. Покажем ребятишкам медвежонка — то-то порадуются наши хлопчики!

Вдруг по всему кораблю раздались тревожные звуки колоколов громкого боя. Кочегары бросились по местам.

И, сколько ни было на «Маршале» всяких специалистов, все они со всех ног побежали на свои посты.

Сердце корабля

«Маршал» снимался с якоря.

Тихо стало на корабле. Краснофлотцы замерли, ожидая приказаний командиров, готовые выполнить их как нельзя лучше.

Линкоры питались не углем, как прежние корабли, а жидким топливом. По специальному трубопроводу горючее попадало прямо к топкам котлов. Здесь форсунки разбрызгивали топливо, и оно жарко горело, нагнетая пар в котлы. Из котлов пар поступал к турбинам, турбины начинали вращаться, двигали гребные валы. А на валах были прикреплены огромные медные винты.

Винты вертелись так быстро, что не стало видно отдельных лопастей, а казалось, что в воду упали два солнца и теперь вертятся там.

Быстро ходил «Маршал»! И рулей он слушался отлично. Чуть нажмёт рулевой электрический штурвал — и линкор вместе с тысячами людей, с мощными орудиями послушно поворачивается, куда прикажут.

Вот в машине раздались резкие звонки. Командир приказывал дать ход кораблю. В котлах вспыхнуло яркое пламя. Оно так страшно загудело, что медвежонок прижался к чьим-то ногам и жалобно заскулил.

Сорокин отнёс его в кладовую машинного отделения.

«Маршал» вышел из гавани и грозно двинулся в открытое море…

Медвежонок сидел смирно недолго. Надо было посмотреть, куда он попал. Он старательно обнюхал все баки, ящики с инструментом, гору мягкой ветоши — чистые рваные тряпки. Ими машинисты протирают части механизмов.

Медвежонок не отыскал в кладовой ничего интересного. Тогда он подошёл к высокому порогу (на корабле все пороги высокие), положил на него лапы и с любопытством заглянул вниз.

Внизу спокойно стояли машинисты, каждый на своём месте — около какого-нибудь механизма. Они не сводили глаз с того, что им было доверено. А доверили им многое…

Здесь билось могучее сердце линкора — работали его чудесные машины!

Глаза разбегались от разнообразия приборов, рычагов, штурвальчиков и всяких показателей. На «Маршале» находились такие турбины, что не уступали турбинам самой мощной электростанции. И, если бы нужно было, линкор мог давать свет и ток для заводов целого города.

Стрелки всевозможных указателей весело прыгали за круглыми стёклышками, словно хотели сказать: «Ничего! Не беспокойтесь! Мы своё дело знаем!»

И верно, что знали. Не сходя с места, по этим стрелкам узнавали машинисты, сколько в запасе горючего, воды и смазочного масла, какая температура в машине, какой силы давление пара в турбинах, сколько оборотов гребному валу даёт машина, и всё, что нужно было знать машинистам.

Чуть что не так, стрелки сейчас же предупредят машинистов о беде, как самые верные друзья.

И машинисты не оставались в долгу. Они так любовно и осторожно ухаживали за сложными этими механизмами, что всё работало точно, как часы, и блестело чистотой и порядком.