Кирку, которая после повышения характеристик стала ощущаться практически невесомой, я держал обеими руками, за низ рукоятки — так удар выходил гораздо сильнее. Орудие труда порхало, раз за разом опускаясь на камень. За час я сделал Серегину норму, и практически не устал — лишь не давало покоя ощущение, что я ослаб. Однако кайло в слабых по ощущениям руках выбивало камни, и я исправно отправлял все новые и новые рюкзаки в убежище, высыпая руду на заднем дворе. Перемещаясь, каждый раз слышал стрекот кузнечика — хорошо, значит, нахождение в этом пространстве безвредно.
От скуки снова использовал оценку на кирке. Я уже делал это в первый день труда, когда задался вопросом, мол, если кирка не портится, почему бы не использовать ее для охоты на монстров? Серегу же с ее помощью убили! Натурально чит!
Увы, все оказалось не так просто.
То есть, оружие единственного удара. Здесь даже урон не указан, но судя по тому, что череп Сереге проломили с единственного удара, урон не меньше десятки. А потом, видимо, испугались, что переборщили с идеей проучить толстяка, чтобы делился, на всякий случай забрали поломанную кирку с собой, чтобы никто не обнаружил орудие преступления, и по-быстрому свинтили.
В таком случае понятно, зачем они ждали меня возле сторожки в день моего появления в этом мире: решили понять, жив я, или умер.
Я со злостью принялся долбить руду — каменная крошка летела только так. Как вспомнил о том, что Серегу все-таки убили, а не по-дружески долбанули со спины кайлом, весь гуманизм, невесть откуда во мне взявшийся, исчез, как и мысли о перевоспитании подонков.
А потом пришли проблемы. Точнее, то, что пришло, очень хотело казаться проблемой или большой трудностью, но я видел лишь мелкое неудобство в виде трусоватого Кирилла.
Шорох шагов я услышал загодя, и обернулся. Кирку опустил на пол, прислонив ручкой к стене, достал из ножен кинжал и спрятал ладони за спину.
Кирилл подошел поближе, и сыграл в ребенка: протянул руку и тронул ремешок фонарика, сталкивая его с деревяшки. Инструмент упал на пол, но стекло не зазвенело, и луч продолжил светить.
— Тронулся? — осведомился я.
— Ой... вот ведь незадача, уронил твой фонарик, — оскалился в полумраке худощавый говнюк. — Вот ведь как бывает...
— Бывает, — подтвердил я, и двинулся к фонарику. Кирилл сразу же дернулся назад, выдерживая дистанцию, — здесь еще и не такое бывает. Я не держу на тебя зла — это шахта, здесь упавший фонарик — мелочь. Гораздо хуже, когда ты, в компании с товарищем, за двадцать минут до перезагрузки осколка поскальзываешься на дубинке и несколько раз падаешь животом на шип собственной кирки — вот тогда уже начинаются настоящие проблемы.
Кирилла перекосило. Он даже отступать перестал.
— Ты ответишь за их смерть, толстый! Я буду наблюдать, как тебя в этой самой шахте твари жрут!
—
В любом случае, сейчас я убивать Кирилла не стану. Меня и так уже подозревают в двух смертях, и устраивать третью будет излишне приметно. Когда смерть подонка может подставить тебя под удар закона, убийство — это плохо. И глупо.
Слегка напрягало, что на этом говнюк не остановился. Время от времени проходил мимо, тусовался на нижних уровнях шахты, и наблюдал. К фонарику я его больше не подпускал, а сам мужик не разменивался на угрозы. Впрочем, мне было плевать: я долбил скалу, давно превысив вчерашний рекорд добычи, и отдыхал, когда эта бледная тень проходила мимо по туннелю. Я даже использовал на него навык "оценки", но ничего не добился — как и в прошлые разы, когда я использовал навык на людях, я узнавал лишь их ранг, вместо прочей информации была надпись "повышайте ранг навыка".