Эгоист

— Сложно сказать, — ответила она, бросая взгляд то на одного, то на другого, то на остальных, — слишком уж деловые.

— Вот и я о том же, — поддержал Миша.

Через час критики снова подошли к Мише и тем же безразличным монотонным голосом доложили ему, что заключение их работы с оценкой выставки появится примерно через неделю в профильном издании.

Миша остался удовлетворён тем, как все прошло. Главное — они пришли, посмотрели и сделали свою работу. Остальное не так важно — так он себя, разумеется, успокаивал. В душе же он надеялся на положительные отзывы, а соответственно и рекламу самого себя.

Следующую неделю выставка работала автономно — Миша в основном был в Эрмитаже, занимался реставрацией, регулярно проверяя в Интернете различные журналы на наличие отзывов, рекомендаций и критики относительно своей выставки. Но ничего не было. К среде он уже извелся в ожидании результатов. Даже Ира, постоянно его поддерживающая и успокаивающая не выдержала и сказала следующее:

— Мужик ты или где? Возьми себя в руки! Хватит ныть, какой пример ты показываешь нашему сыну?!

После таких резких слов Миша окончательно слился со своими переживаниями воедино. Он словно стал одним большим комком нервов, которому нельзя было сказать и слово — сразу психуя и взрываясь, показывал свой характер, который раньше был скрыт в глубине души, не жаждавшей славы и успеха. В нем просыпалось давно забытое детское чувство одиночества и непонимания этого мира. Он не мог вообразить, почему его такая родная и нежная жена так с ним обходится? Почему она не может понять, насколько для него важна эта выставка?! Дни и ночи тянулись, словно на уроке математики — долго, непонятно и скучно. Все его мысли были только об оценке критиков. Он, словно одержимый, каждый день читал и смотрел издания, ожидая отзывов.

Наконец, в воскресенье, находясь на выставке и мониторя с помощью рабочего компьютера новости, он нашёл отзывы от критиков, которые к нему приходили. Он стал читать:

"В субботу седьмого апреля 2007 года на Морской набережной открылась выставка питерского художника Прокофьева Михаила. Среди представленных сорока двух работ особое внимание было уделено двум картинам: портрету мальчика — приёмного сына автора картины и пейзажу "Лисий нос". Хорошо стилизованные и написанные явно в моменты вдохновения, данные экземпляры — единственные достойные какого-либо внимания и комментария материалы.

В остальном же можно смело и точно заявить, что работы автора являются дилетантскими и в некотором роде бездарными. На многих картинах отсутствует "рука мастера", словно писали под копирку или же вовсе написано не автором".

Дочитав до конца, Миша обомлел. Он не ожидал настолько откровенной и жёсткой критики в свой адрес. Найдя Иру, он молча показал ей заметку, наблюдая за её реакцией. Та не заставила себя долго ждать, прокомментировав:

— Какой бред! Что они этим хотят сказать?

— Что я бездарность! — Миша вскинул руки к лицу и закрыл его.

— Не расстраивайся, милый, — обняла его Ира, — это всего лишь статья, она никому ничего не навязывает. Тем более, это не официальное мнение художественного сообщества, а комментарии нескольких человек.

— Нескольких весомых человек в этом художественном мире, — подчеркнул он интонацией второе слово. — И что мне теперь остаётся? Выкинуть? Сжечь?!

Он уже не стеснялся присутствующих гостей и чуть ли не кричал. Выбежав на улицу, Миша в гневе пнул мусорку, стоящую рядом со входом. Отдышавшись и придя в себя, он вернулся в зал. Подойдя к Ире, он сказал:

— Прости меня, не знаю, что на меня нашло.

— Ты вёл себя, как истеричка. — жёстко и сухо ответила Ира. — Это не допустимо, тем более в присутствии сына и людей, которые смотрят на твои картины.

— Мне обидно за такой результат, — оправдывался он.

— Знай, что я всегда тебя поддержу, но сейчас ты стал другим. Неужели мнение каких-то дядечек и тетечек важнее, чем мнение жены? — она говорила спокойно и рассудительно, пытаясь вразумить Мишу.

— Нет, твоё, конечно же, важнее, — ответил он, пытаясь взять её за руку, которую Ира убирала, не давая ему.

— Я бы на твоём месте взяла перерыв и подумала над поведением и над тем, что для тебя важнее, — сухо сказала она.

— Может, ты и права, — согласился Миша, потупив взгляд в пол.

— Тогда давай некоторое время ты побудешь один. Мы с Ильёй уедем к родителям, — предложила Ира, сложив руки на груди.

— Если ты думаешь, что так будет лучше, то давай, — выдохнул Миша, качая головой, словно не веря в происходящее.

— Да, я думаю, что так будет лучше, — отрезала Ира.