Эгоист

Она быстро склонилась к цветку лютика, и чудовище исчезло.

— По вашей могиле?! — раздалось у нее над головой. — Родная моя, что с вами?

— Я не знала, Уилоби, что орхидные водятся так далеко от меловых грунтов!

— Я не чувствую себя достаточно компетентным в столь важном вопросе. Покойная матушка страстно любила цветы. Насколько мне помнится, это она сама рассадила по всему парку растение, о котором вы говорите.

— Ах, если бы она была жива!

— Да, моя Клара, мы получили бы благословение самой достойной женщины на свете.

— Она бы выслушала меня. Она бы поняла, что я хочу сказать.

— Бедная, бедная Клара! — пробормотал он как бы про себя. — Право же, вы заблуждаетесь. Если вам показалось… но повторяю, вы ошибаетесь. Ваши мысли о том, что кто-то другой «подходит» мне, — просто-напросто бред. Предположим, что вы… мне больно это выговорить даже в шутку, — предположим, что вас нет, совсем нет… что вы…

— Что я умерла? — тихо подсказала Клара.

Но сэр Уилоби нашел более приемлемую формулировку.

— Даже если бы предположить, что вы перестали существовать для меня, — сказал он. — Представим себе на минуту! Я бы все равно, несмотря на все восхищение, которое испытываю перед мисс Дейл и которое не считаю нужным скрывать, все равно бы не мог, — уверяю вас самым торжественным образом, — я все равно не мог бы предложить ей свою руку! Быть может, это оттого, что я с юных лет привык смотреть на нее как на друга, и только друга. Говорят, когда мы вместе, мы как бы выявляем один другого — двойное отражение, что ли…

Она взглянула ему в лицо с тонкой усмешкой: лукавая стрела, пущенная ею, попала в цель!

— Это верно, все это замечают, — подтвердила она. — Да и невозможно не заметить, как вы всякий раз преображаетесь в присутствии мисс Дейл.

— Ай-яй-яй, душа моя, — сказал он, распахивая перед нею чугунную калитку, ведущую в палисадник, — вот мы и опять отдались этому гадкому подозрению.

— Что вы, Уилоби! Я всегда любуюсь вами обоими. Я люблю видеть вас вместе, мне это доставляет такое же удовольствие, как гармоническое сочетание красок.

— Вот и отлично! Следовательно, все хорошо. Вы часто будете иметь возможность видеть нас вместе. Я, разумеется, привязан к подруге своей юности, но как только вы… стоит лишь вам высказать малейшее неудовольствие, и…

— И — ее нет?

— И ее нет. Как видите, я — ваше эхо. Так будет не только на словах, но и на деле: я буду эхом ваших желаний, чтобы у вас не оставалось и тени сомнения. Она должна будет исчезнуть с нашего горизонта.

— Иначе говоря, вы готовы подписать смертный приговор человеку, который ни в чем не повинен?

— Как это не повинен? Всякий, кто причиняет боль моей невесте, моей жене, моей владычице, причиняет боль и мне, очень, очень сильную боль.

— Следовательно, капризы вашей жены… — Клара даже тихонько притопнула, произнося эти слова, но сердитая ножка увязла в мягкой траве. — Уилоби, клясться честью могут не одни мужчины, — продолжала она, отказавшись от взятого было ею тона легкой иронии. — Женщины тоже дорожат своей честью, девушки клянутся ею у алтаря. Позвольте мне произнести свою клятву сейчас, ибо то, что я хочу вам сказать, — святая правда: ничто на свете не могло бы меня так обрадовать, как ваш союз с мисс Дейл! Мне нечего к этому прибавить. Скажите же, что освобождаете меня от моего слова!

С вымученной улыбкой смертельно усталого человека, для которого, однако, долг превыше всего, сэр Уилоби ответил:

— Позвольте мне еще раз повторить, что нет и не может быть таких обстоятельств, при которых я решился бы взять в жены мисс Дейл. Вот, душа моя, какие я вынужден делать признания — смешные, младенчески нелепые! Неужели я должен еще раз напомнить вам, что мы оба связаны словом и что я — человек чести?

— Я это знаю и чувствую. Но отпустите в таком случае вы меня!

Сэр Уилоби жестоко укорял себя в недальновидности: своей подчеркнутой любезностью к мисс Дейл он преследовал одну, ближайшую цель, упустив из виду все остальное. Он не мог отрицать ни того, что внимание его к мисс Дейл и в самом деле было подчеркнутым, ни того, что оно преследовало определенную цель, и теперь его удручало собственное, столь, казалось бы, несвойственное ему недомыслие, заставившее его потерять всякое чувство меры. Его замысел — пробудить в Клариной душе слепое чудовище ревности — удался слишком хорошо. «Я и не подумал о ней самой», — говорил он себе с искренним раскаянием.

— Отпустите меня, Уилоби! Пожалуйста! — не унималась Клара.

Он предложил ей опереться на его руку.

Прикоснуться к нему — в ту самую минуту, когда она умоляла о расторжении уз, которые их связывают, — казалось Кларе кощунством. Впрочем, если она рассчитывает на уступки с его стороны, ей тоже следовало идти ему навстречу там, где это возможно. И она подала ему руку, стараясь не думать о своих пальцах, заключенных в нежный плен. Сжав их слегка, он сказал: