Я на него смотрел и невольно улыбался. От присутствия кока в каюте запахло домашним уютом, у меня даже поднялось настроение. В Вейсмане было что-то такое ветхозаветное, домостроевское, невообразимо симпатичное и притягательное, увы, совершенно уже утерянное у современных людей.
— Таки все… — Самуил Эныкович смахнул белоснежной салфеткой пылинки со стола и приглашающе поклонился. — Прошу присаживаться, Георгий Владимирович. Кушать подано.
— А вы мне не составите компанию? — мне не хотелось, чтобы повар уходил, и я плюнул на предполагаемый баронский гонор фон Нотбека.
— Простите, таки нет… — отрицательно крутнул носом Вейсман. — Но я с удовольствием немного потрындю с вами за жизнь. Не стесняйтесь, не надо, я просто обожаю смотреть, как люди кушают мои блюда.
Я улыбнулся, развернул маленький сверток из оберточной бумаги и подвинул его к повару:
— Это вам, Самуил Эныкович.
— Гм… — старый еврей удивленно вытаращил глаза на столбик пятирублевых золотых монет и пачечку банкнот. — Простите, но за что?
Я чуть было не ляпнул про «честную долю», но сдержался и, тщательно подбирая слова, объяснил:
— Все просто, Самуил Эныкович. Совершенно неожиданно наше безнадежное мероприятие по усмирению бунта на корабле принесло мне некоторые финансовые дивиденды. И я решил поделиться ими с полноправным участником баталии, то есть с вами.
— А-а-а… — догадливо протянул кок. — Таки вы поговорили за жизнь со Шмуклером? — еврей ловко убрал деньги в карман, встал и отвесил мне торжественный поклон. — Вы благородный человек, ваша милость. Вот уж никогда бы не подумал. И не вздумайте обижаться на старого Самуила. Но что вы не кушаете, кушайте, а то я подумаю, что вам не нравится…
Бульон действительно оказался просто великолепным, а ледяная водочка под жульен из «польских», как выразился Вейсман, грибов, вообще пошла как божья роса. К тому же старый кок оказался очень интересным собеседником.
— И что вы думаете, эти мои сыночки, вместо того, чтобы пойти по стопам своего знаменитого отца и готовить людям еду, записались в рэволюционэры… — огорчительно всплескивал руками Самуил Эныкович. — Стыд и позор на мою седую голову. Что скажут люди? Что скажет ребе Кацнельсон! Как хорошо, что моя Сарочка не дожила до этого дня. Но представляю, как она с небес костерит этих шлемазлов. А что будет, когда красные уйдут? Я таки разругался с Ариэлем и Мишей вдрызг.
— Не уйдут красные, — я махнул последнюю рюмку водки и с удовольствием осознал, что наконец расслабился. — Они пришли очень надолго. Просто ваши сыновья умеют держать нос по ветру. Не ругайте их. И помиритесь обязательно.
— Вы так думаете? — Вейсман склонил голову набок и посмотрел на меня из-под кустистых бровей.
Я чуть не рассмеялся, потому что кок вдруг стал удивительно похожим на старого облезлого попугая, сидящего на жердочке.
— Я не провидец, Самуил Эныкович. И тоже ненавижу большевиков. Но я умею сопоставлять одни вещи с другими. Так что возвращайтесь в Одессу и учитесь жить по-новому.
— Вы знаете, я тоже все больше так думаю, — Вейсман уважительно закивал. — Вы умный человек, господин фон Нотбек. Но вам пора немного отдохнуть, потому что через пару часов уже рассветет. Я сам вас разбужу к обеду. И не волнуйтесь, ничего с этой старой лоханкой не случится…
Выпроводив повара, я почувствовал, что совсем осоловел, но решил лечь только после того, как спрячу деньги. Во время еды мне бросилась в глаза закрытая декоративной решеткой отдушина и, вооружившись финкой вместо отвертки, я принялся вывинчивать из нее винты. Не бог весть какой тайник, но на первое время сойдет.
Закончив, просунул внутрь руку, чтобы проверить, куда ведет воздуховод, но неожиданно наткнулся на какой-то небольшой предмет.
— Здравствуйте… — я уставился на жестяную коробочку из-под каких-то сладостей. — Золото, брыльянты?
Отсутствие пыли на находке услужливо подсказывало, что коробку спрятали в трубу совсем недавно. Кто? Фон Нотбек?
Тихонечко скрипнув, поддалась крышка. Внутри лежал маленький ключик на тоненькой витой цепочке и простенький дешевый блокнотик.
Я быстро его перелистал и обнаружил, что все листы чистые. Кроме самого первого, с несколькими короткими рядками цифр, написанными мелким убористым почерком.
— Шифр? Номера банковских счетов? Ключ от банковской ячейки? Знаешь, что, любезный Георгий Владимирович… — я недолго подумал, сложил находки в коробку и засунул ее обратно.
— Вот как-то твои тайны меня уже утомлять стали. Все потом…
Спрятал туда же сверток с деньгами, быстро привинтил крышку обратно и завалился на койку.
— Нет, чтобы зафитилить меня в кого-нибудь попроще, скажем, богатого, еще не старого рантье, или… к примеру, коннозаводчика, так нет, всунули в донельзя загадочного барона в эмиграции. Вот же… Но все равно спасибо…