Его Уязвимость

Я жду его дикости, грубости, но то, что начинается как наказание, вдруг меняет форму.

Жар его тела чувствуется через слои одежды, и он, несомненно, ощущает, как я изо всех сил упираюсь и пытаюсь отдалиться.

От напряжения кажется, что у меня хребет переломается.

– Ты удивляешь, Катрин, – произносит задумчиво.

Невозможно, чтобы я заинтересовала хоть как-то магната.

У него миллион на все готовых. Зачем ему я?!

Только когда рука с лопаток двинулась ниже, а большой палец смял мои губы под лазером быстро темнеющего взгляда, внутри созрела настоящая паника, что моя участь предрешена и сейчас вот здесь на этом столе с белоснежной скатертью помощницу   лишат невинности…

– Неужели нужно сломать именно меня? Столько женщин мечтают быть с вами.

– Ты даже не представляешь, как именно я ломаю, малышка…

Кац действует гипнотически, но я ни на секунду не останавливаюсь, отпихиваю его. Кац – скала, которую не сдвинуть. Меня корежит и обжигает им. Глупая, глупая девочка, решившая потягать дикую кошку за усы. Такие, как он, уничтожают по щелчку, а я решила ему что-то доказать.

Дергаюсь, пока не хватает меня за подбородок и не приближает свое идеальное лицо, гладкое и удивительное резкое. Он на контрасте. Все в нем, и глаза…

Эти яркие зеленые глаза имеют прожилки более темные, придающие взгляду насыщенность.

Он фиксирует меня окончательно, прибивает к столу. Где-то вдали слышится звон битой посуды.

Все по касательной, как кролик столбенею под странным взглядом, направленным на мои губы…

– Вкусная девочка…

Проговаривает все так же спокойно и болезненно вжимает палец в мои губы, очерчивает и немного проникает внутрь. Пытаюсь избавиться от фаланги, что хозяйничает в моем рту, но горький вкус мужчины впивается в небо и заставляет все внутри забурлить от темного предвкушения.

Его сильные пальцы опускаются на мое бедро и пока он смотрит мне в глаза, рука задирает подол, обжигает голую кожу, проскальзывает вверх, с силой сжимает ягодицу.

Тело бьет крупной дрожью.

Глупая девчонка.

Как я могу устоять перед такой харизмой и мужественностью?!

Где-то на задворках сознания проскальзывает последняя здравая мысль – я же влюбилась в своего босса по уши, и на краткий миг, пребывая в облаках неизведанных чувств, я делаю то, что никогда бы не совершила в здравом уме и твердой памяти…

Меня ведет тяга, жажда, я кажусь себе кем-то другим.

Эта раскрепощенная девушка творит безумие. Скоромная тихоня Катя никогда бы не осмелилась…

А вот эта новая я походу сумасшедшая.

Сама подаюсь вперед в желании почувствовать эти уста на своих. В неге прикрываю веки, почти касаюсь мужских губ, как сильная рука впечатывается в горло, сжимает, и я в ужасе распахиваю глаза, уставившись в красивое суровое лицо. Холодное сейчас, с потусторонним прожектором ядовитых радужек.

Бесчеловечный. Дикий. С жатыми челюстями.

Не понимаю, чем вызвала адовый гнев. Сам же меня чуть не взял на столе, а сейчас смотрит зверем. Пугает до икоты. Рука на шее обжигает. В ней сила. Чувствую хватку.

Сожмет сильнее, задушит или сломает позвоночник.

Зеленые глаза похожи на кратеры в пустыне, с изломанными линиями, что расходятся лучами от расширенного зрачка.

Воздуха не хватает. Димитрий меня просто зажал в тисках.

– Я не целую. Никого. Никогда.

Чеканит слова. Вдавливает их мне под кожу своими пальцами.

Меня словно в кипяток опускают. Стыд обжигает. Слезы закипают в глазах.

Переводит взгляд на хватку на моей шее. Присматривается и разжимает руку.

Облизываю дрожащие пересохшие губы, жадно тяну воздух, всю трясет, и я выплевываю зло:

– Что, девушек легкого поведения не целуют?!

Мне бы заткнуться, но… не могу! Он выводит на чувства.

 – Зачем так со мной?!

Хочу убежать. Не дает.

Упирает кулаки по обе стороны от меня, все еще держа в плену своего взгляда. Напряжен так, что я отчетливо вижу бугрящиеся от натуги мышцы, обтянутые тканью толстовки.

Цепляет мои волосы, опять зарывается в них пальцами и заставляет посмотреть в лицо. Второй прижимает мое хрупкое тело к себе, вклинивается, заставляет обвить ногами фигуру атлета.

Босс возбужден. Его руки опять во всю сминают подол, и я понимаю, что бессильна. Целовать, возможно, и не поцелует, но взять, как дикий зверь, вполне может.

В висках тупая боль и мысль: не переживу. Его ярости и жестокости не вынесу.

Я подрываюсь.

Шоковое состояние развеивается. Рука сама летит к лицу Каца в попытке залепить пощечину.

Реакция моментальная, мое запястье сгребают в болевом захвате с такой силой, что надави он сильнее, будет перелом.

– Глупо.

Бросает зло и подается вперед, заставляя меня прогнуться, действует грубо, и я начинаю отбиваться.

Димитрий сильнее сжимает меня и проговаривает так, чтобы я услышала, зафиксировав подбородок, вглядываясь в меня, вбивает рубленые фразы:

– Не провоцируй. Иначе растерзаю.  Сейчас, считай, тебе сильно повезло, Катрин.

А затем я не верю в то, что слышу:

– Не потянешь. Нужны профессионалки.

Фраза, скорее, себе.  

Еще один нечитаемый взгляд и Кац разворачивается, уходит.

Быстро одергиваю платье, прикрываю колени, дрожу.

В глазах печет и в груди боль расцветает всеми оттенками страдания.