Его сын

Бронированная спина в очередной раз встретилась с полом, и Вейдер замер, не в силах пошевелиться. Рядом бесшумно, словно призрак, возник довольный Палпатин, азартно сверкая золотом глаз.

– Успокоился… сын?

– Да… отец, – запнулся Вейдер. Было странно называть учителя отцом, непривычно. Вейдер с детства знал, что у него есть только мать, что он – особенный… Что не мешало ему мечтать о том, как бы это было – иметь полную семью. Он тогда и к Квай-Гону потянулся так сильно, потому что тот отнесся к нему не как к очередному одаренному ребенку, а почти как к родственнику. Не совсем, конечно, но ему хватило и этой малости, даже сейчас Вейдер относился к Джинну с пиететом.

Потом он познакомился с сенатором, и Палпатин, демонстрирующий заботу, относящийся к нему как к равному, выделяющий его из толпы джедаев… Он тоже стал каким-то своим, родным, каким никогда не был ни Кеноби, без конца пиливший его, ни остальные рыцари и магистры. Он был жутко одинок во всей этой толпе, именно поэтому он так вцепился в Падме, любившую только его.

А потом он сам ее уничтожил и едва не убил своего сына. Сына, который помнит, как умирала его мать и едва не умер он сам, сына, который лезет к нему на руки и ловит с восхищением каждое слово, сына, который любит его, невзирая ни на что.

Как это может быть? Как?

– Тогда идем. Люк ждет.

Вейдер встал, поправляя плащ, и направился вслед за нетерпеливо махнувшим ему Императором.

* * *

– Хорошо, продолжим. Итак, Люк, ты сказал, что у тебя есть сестра…

– Да, Ваше величество. Она тоже, как я… Только слабее…

Люк нахмурился, вспоминая ощущения от Леи: маленькая звезда, комок чистого Света, потом расплылся в улыбке.

– Она такая… сияющая… Светлая. Я помню, как ей было больно… А сейчас… Я ее не чувствую. Когда нас разделили, Кеноби, видно, что-то сделал, потому что было больно, здесь, – он прижал руку к груди, – словно что-то порвалось. Я смог разбить этот… барьер, дракон меня очень сильно испугал, я от ужаса даже папу смог позвать. А вот Лея… – ребенок скорбно покачал головой, – я ее не чувствую. Совсем. Странно…

Скрип протезов Вейдера разнесся по кабинету, вызвав недовольный взгляд Палпатина. Люк озабоченно осмотрел отца и поджал губы: от мужчины тянуло целой смесью негативных чувств. Сидиус с интересом подался вперед.

– Скажи, Люк, что ты чувствуешь к отцу?

Вейдер замер под внимательным взглядом синих глаз. Люк задумался, слегка наклонив голову.

– Любовь, – твердо изрек он.

Вейдер вскочил, сжимая кулаки.

– Как?.. – выдохнул он. – Как ты можешь меня… любить? Зная, что я сделал?!

Люк беспомощно пошевелил рукой, недоуменно глядя то на отца, то на внимательно наблюдающего за ним, сканирующего его своей Силой Императора, пытаясь подобрать слова.

– Глупый вопрос, – наконец пожал плечами мальчик. – Ты – моя семья. Мой отец. Как можно тебя не любить?

Сидиус прищурился, на его губах заиграла удовлетворенная усмешка. Мальчик совершенно не врал, для него не существовало никакой проблемы, не было никаких нравственных терзаний или раздумий. Неоспоримая верность семье, тем, кто в нее входит. Это открывало такие перспективы… Верность не из страха, не из боязни… Из любви. Понятно, что эта любовь – результат обретения «якоря» после «падения», установка, которая проросла сквозь все поведенческие реакции и моральные принципы, ну и что? Зато ребенок никогда не предаст тех, кто одной крови с ним, тех, кого назовет своими. Разве не этого хотели все ситхи, воспитывая учеников? Верности. Себе, своим идеалам… Вот только им оставалось об этом лишь мечтать.

Когда те, в кого вкладываешь годы усилий, только и ждут момента, чтобы оторвать тебе голову, а ты осознаешь, что и сам такой… Найти такое чудо – это просто дар Силы. А уж в его положении, так вообще. Он – Император, а на троне всегда одиноко, и у его подножия полно тех, кто только и ждет твоей ошибки, возможности ударить в спину, но теперь есть шанс. Прекрасный шанс получить наследника не только по Силе, но и по крови. Вейдер силен и умен, но он не правитель, он военачальник. Его стихия – Война. Он создан для битв, для сражений, именно в этой области лежат его таланты, а для управления Империей этого мало. А вот малыш… Недаром его отец говорит, что они похожи. Судя по всему, это маленькое белобрысое сокровище – тот еще интриган, что не может не радовать, некоторые сцены, подсмотренные в его разуме, прекрасно это подтверждают. Это радует…

Палпатин шевельнулся, рассматривая малыша, от которого тянуло обожанием, направленным в сторону отца. В груди кольнула ревность, глядя на такое отношение, и старшему ситху захотелось, чтобы и к нему так относились. Значит?

Значит, надо сделать все, что необходимо, для того чтобы мальчик начал воспринимать его как семью. Сейчас отношение ребенка было настороженно-ровным, но он это исправит. Тем более что Вейдер, что Люк – они его продолжение, пусть и узнал он об этом так поздно и совершенно случайно. Кроме того, разве не об этом он думал, когда узнал о предполагаемой смерти ребенка?