Его сын

Люк моргнул. Плечи подростка закаменели, от подошв сапог побежали первые тонкие нити изморози.

— Отец, — голос парня был ломким, словно раскалывающийся хрусталь. — Ты чувствуешь?

Тонкие нити, привязывающие его к Палпатину, остатки мощных Уз Силы, рвались с печальным погребальным звоном. Скайуокер видел, как они отмирают, рассыпаясь в прах. Если до этого еще сохранялась вера в то, что Сидиус вернется, ведь смерть — не окончательный процесс для Лорда Ситхов, то теперь…

Черно-белая волна, переплетенная чудовищным образом, пронеслась сквозь него, сообщая об окончательной гибели Владыки и его давно мертвого врага.

— Мы… Осиротели.

Мозаичный пол покрывался ледяными узорами, совершенными в своей смертоносной красоте. Люк покачал головой. У него не было никаких сомнений в том, что теперь о происшедшем известно всем.

Дарт Сидиус, Темный Владыка, мертв, на этот раз окончательно.

Гвардейцы медленно опустились на колени, склоняя головы. Багровые визоры пылали так же интенсивно, как и световые пики. Тени поклонились и встали, оглядывая окружающих. Придворные, отлично читающие мельчайшие нюансы сложного этикета, принятого среди членов императорской семьи и их окружения, отступали к стенам, настороженно переговариваясь. Простучали каблучки, спешно подбежавшая Лея, опаздывающая на встречу с братом, остановилась, не дойдя до кольца гвардейцев с десяток шагов.

Люк, судорожно вздохнув, резко вскинул голову, пытаясь сбросить транс. Темная энергия, излучаемая охраной, окружала его плотным облаком, рядом вздымался к небесам смерч, наполненный гневом и печалью — Вейдер, впереди вспыхнула белоснежная звезда — Лея.

Пол еле ощутимо задрожал, Вейдер стиснул плечо сына.

— Я знаю, отец, — безмятежным голосом отозвался Люк. — Терпение — добродетель ситхов. Идем. У нас много работы.

Тени расступились, позволяя Лее подойти ближе. Люцифер слабо улыбнулся, протянув сестре руку. Девушка бестрепетно ее взяла, не обращая внимания на запекшуюся кровь под ногтями.

* * *

Хетрир замычал, борясь с наркотиками, циркулирующими в его венах. Маска на лице поставляла кислород, позволяя дышать. Ремни поддерживали тело, кандалы-ингибиторы надежно блокировали Силу, не давая возможности очистить организм от подавителей. Бакта захлюпала, когда изувеченный мужчина задергался, пережидая приступ боли. В воздухе мерзко воняло ананасами.

Надзиратели проверили кандалы, не выпуская подопечного из поля зрения ни на секунду. Многоступенчатая схема. Непосредственные надзиратели, сменяющиеся каждые четыре часа, дроиды, записывающие устройства. Снова охрана. Медики и целители. Одаренные и неодаренные, но обладающие прекрасными умениями.

Люцифер позаботился о том, чтобы Хетрир выжил и был здоров. Ведь мужчина был допрошен только один раз, и это было только начало.

* * *

Изможденная, полностью седая женщина тихо рассмеялась, подняв лицо к расписному потолку. Костлявая рука подхватила бокал, вырезанный из цельного куска горного хрусталя — неимоверно тонкая ручная работа одного из лучших мастеров галактики. Один этот бокал стоил целое состояние, а их в наборе было двенадцать.

Испускающее странный пар содержимое нежного салатового цвета тяжело качнулось, медленно стекая по тонким стенкам.

— Госпожа, — сидящий напротив здоровяк, покрытый шрамами, неодобрительно покачал головой. На уродливом лице было написано слепое обожание. — Госпожа. Надо бежать.

— Зачем, мой верный Пинно? — прокаркала старуха, отпивая из бокала. Лицо женщины скривилось от омерзения, но она все-таки сделала еще один глоток. — Это совершенно бессмысленно.

Мужчина вздохнул, бросив на собеседницу взгляд, полный неизбывной тоски.

— Госпожа, умоляю, — проскулил Пинно. — Надо бежать. Вы ведь читали доклад. Хетрир схвачен, и его… Короче, он расколется. Сегодня, завтра… Неважно. Он заговорит. Хочет он того или нет. Люцифер допрашивает его лично, а вы ведь знаете его репутацию.

Старуха хихикнула, делая еще один глоток.

— Да-а… — она помахала узловатыми пальцами, широкий рукав роскошного одеяния, висящего на тощем теле, как на вешалке, мотнулся в сторону, обнажая на миг запястье, покрытое воспаленными шрамами. — Малыш хорош… — в хриплом голосе звучало странное одобрение. — Далеко пойдет, паршивец.

— Госпожа, — простонал мужчина. Старуха насмешливо фыркнула.

— Хватит скулить, Пинно! Я никуда не уйду, — сварливо добавила она, отставляя пустой бокал. Здоровяк тяжело вздохнул. — Ну-ну, не куксись, Пинно! Ты ведь знаешь, что тебе меня не переупрямить.

— Знаю, госпожа, — смиренно вздохнул Пинно, потирая широкой ладонью лысую голову, украшенную татуировкой в виде паука. — Знаю. Но это не значит, что я не могу попытаться!