Его сын

Траун, коммандер имперского флота, сидел в кресле, обдумывая крайне интересную тему: своего пассажира. Люцифер Палпатин-Скайуокер. Его императорское высочество Люцифер. Мальчик, которому через два месяца исполнится шесть лет.

Чисс задумчиво потер подбородок и включил свою любимую музыку — тихая мелодия помогала как следует сосредоточится на задаче. Траун вспоминал разговор, состоявшийся в каюте мальчика, его ответы на задаваемые мужчиной вопросы, анализировал его мимику и жесты, каждое движение, каждое слово.

Общаться с мальчиком было крайне интересно: если отвлечься от внешности, то можно было подумать, что разговариваешь с гораздо более взрослым человеком. Траун постарался разузнать максимум подробностей и все нюансы происходящего, уточнил некоторые моменты, которые его интересовали с их прошлой встречи и тогдашнего разговора…

— Скажите, господин Люцифер… — мальчик отмахнулся от «Ваше императорское высочество», на «милорд» сверкнул глазами и сообщил, что пока что не заработал этот титул, так что можно просто «господин», — почему «Сын Зари»?

Люк и Траун стояли в ангаре, рассматривая хорошо знакомый последнему шаттл, когда-то захваченный на Куате, на котором прибыл ребенок с охраной. Вот и сейчас двое крепких мужчин ненавязчиво маячили неподалеку, присматривая за своим маленьким повелителем.

— Ваш отец на Зарю не слишком похож… — тонко улыбнулся чисс. Люк хмыкнул:

— Как сказать… Сейчас может и нет… Не важно. Шутка для своих. «Как упал ты с неба, денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы…» Вы помните подробности нашего стратегического отступления? — весело сверкнул глазами ребенок. Чисс кивнул:

— Конечно. Мы провалились сквозь перекрытия, в космос.

— Если подумать, то мы упали. Так? Так. Одно из значений моего имени — «утренняя звезда». Денница. Мы рухнули с «неба» на «землю». Так что… соответствует.

Чисс потер подбородок и уставился на окруженный золотыми лучами круг:

— При чем здесь тогда затмение?

Мальчик одобрительно посмотрел на коммандера.

— Опять-таки аналогия. И это — «утренняя звезда». Как-нибудь я вам объясню. Здесь отражено многое… — лицо ребенка стало мрачным, глаза заледенели. — «Падение» я уже совершил. Теперь остается только один путь. Вверх. Коммандер… — Люк кивнул и направился к своей каюте, охрана тут же пристроилась рядом. Траун молча рассматривал изображение на борту. Мысли в голове крутились интересные…

Как только Император сделал то самое объявление, двор и армия забурлили. Генерала-джедая Энакина Скайуокера помнили, и очень хорошо, ведь многие из тех, кто сейчас служил в имперских войсках, служили раньше Республике. Кто-то Скайуокера встречал, кто-то под его началом воевал, кто-то проводил с ним совместные операции… Новость свалилась в войска, как катализатор в сосуд с нестабильным веществом, так что не удивительно, что тут же пошла бурная реакция.

Известие о смерти самого сильного и известного джедая в свое время породило много слухов, которые теперь ворошили, словно мусор. Интереса добавляли и пересказы слов Люка о его отце. Офицеры припоминали всё, что рассказал ребенок, всё, на что он намекал, а уж маленькая речь во дворце вообще была разложена на молекулы и подвергнута самому пристальному анализу.

Больше всего мусолили слова о похищении, причем неоднократном, а также новость, что Темный Лорд, оказывается, был… э-э-э… нездоров. Намеки Люка на купание в лаве произвели огромное впечатление, заставив на многие моменты взглянуть по-другому. И на то, что Главком никогда не снимал броню, и на его жуткий характер и кошмарные привычки… Самые умные обратили внимание не только на это.

Траун был в Империи пришлым, поэтому многие вещи были ему непривычны или неизвестны, хотя с джедаями он сталкивался. Приснопамятный «Сверхдальний перелет» и К'Баот, едва его не задушивший. Вспомнить было о чем. Так что его мнение о «защитниках демократии и опоре Республики» опиралось на не самые приятные личные впечатления. Тем более интересно было узнать, что во многом мнения Трауна и военных на этот счет совпадали.

Вообще, джедаев, за редким исключением, в галактике не любили, так сказать. Невзирая на всю пропаганду и прочее, отношение к храмовникам было очень настороженное, недоверчивое и опасливое… А кое-где их откровенно ненавидели.

За огромное самомнение, за то, что считали себя выше всех, за то, что лезли в чужое пространство со своим уставом, насаждая его силой, за то, что творили всякое, оправдываясь при этом непонятно чем, за то, что… Претензий к цепным псам Сената было много.

Тот же Гривус… Что, он просто так ненавидел джедаев лютой ненавистью и уничтожал их при первой возможности? Нет. Были у генерала основания для такого отношения, были.