Его сумасшедшая

Усмехнулся. В конечном счете, этот медведь, внезапно вспомнивший, что у него есть потомство, начал несколько раздражать.

Давить особо не буду, подумал Игорь, но еще проверю. И урок ему преподнести нужно.

— Сядьте! — холодно бросил он Семену Алексеевичу.

Они встретились глазами. К счастью, во взгляде Румянцева не было позорного низкого страха перед власть имущим Игорем. Значит – можно будет не презирать тестя.

Но, видимо, Семен увидел в глазах Игоря достаточно жесткой решительности, чтоб сесть обратно.

— А это - исповедь того, кто это сделал, — сказал Игорь, нажал на пульт, и на экране на противоположной стене появился Кир, сидящий на стуле в наручниках. Зазвучал его голос. — Смотрите и слушайте. И в зависимости от того, что я увижу мы поедем… Либо к ней в больницу, либо в участок.

При виде Кира Семен побледнел еще сильнее.

— Кир Олегович?! — проговорил он и недоуменно взглянул на Игоря. — Не может быть… Вы поймите, Кир Олегович – он добрый ангел нашей семьи… Он и с финансами мне помогает, и Наденьку приютил, когда она учиться поехала… Никогда не поверю!

— Слушайте – это его чистосердечное! — рявкнул Игорь. — «Никогда не поверит он…». Дурак вы, Семен Алексеевич, уж простите… Дурак и дальше своего носа не видите. Или не хотите видеть?! — добавил Игорь.

Семен ничего не ответил на это. Лишь опустил глаза. Видимо, ему уже было стыдно.

Пока Кир говорил, Семен то вновь бледнел, то краснел. Сжимал кулаки.

Сам Игорь в очередной раз слушал признание Кира, и думал, как такое вообще могло происходить… Происходить в обычной, вроде бы нормальной жизни обычных нормальных людей.

Впрочем, до поры до времени Кир и не совершал ничего, к чему можно было бы придраться. А полную картину их с Надей истории – Игорю не хотелось так думать, но приходилось признать, что это история Нади и ее сумасшедшего деда – Игорь составил лишь выслушав и Семена. Не так много, но Надин отец знал кое-что о проклятом «дедушке».

— Его жена, Елизавета Андреевна, говорила, что он вернулся тогда сам не свой… Изменился… Пытали его что ли тогда, во время одной из операций… Словно ушел один человек – а вернулся другой… Так говорила она, только я не придавал значения… —рассказал Семен Алексеевич, когда немного, чуть-чуть отошел от шока.

… Да, судя по всему, Кир изменился из-за пыток. Вроде как ему досталось во время одной из операций, он стал замкнут, ничто его не радовало. Жена и сын списывали все на посттравматику, ничего особенного, это ведь бывает… нужно просто время и наша поддержка…

Но, похоже, повредился в уме он куда сильнее.

Кого-то пережитая боль – приводит к Богу, дает душе заряд милосердия и жалости к тем, кто переживает такую же боль. Других боль делает равнодушным к чужим страданиям. Помня о своих, они считают муки других людей ничего не стоящими. Третьи просто становятся, как куклы, равнодушные в первую очередь, к самим себе и своей судьбе.

По какому пути пошел Кир, сказать сложно. Возможно, по пятому, еще одному сценарию, в котором при внешнем равнодушии, внутри у него родилось что-то извращенное, странное.

… Отношения с женой портились все больше. Прежде внимательных супруг стал холодным, отрешенным и настоящим деспотом. А потом гибель сына… Вроде бы это должно было сплотить Кира и Елизавету, но не тут- то было. Кир совсем ушел в себя, назвал сына идиотом, что сам подставился в бою, а значит и … заслуживал смерти. Ему и не жалко такого сына… Не сын и был.

Стерпеть такого Елизавета не могла.

У нее вскоре появился утешитель. Мужчина, что был готов ее поддержать, принять с невыносимой, глубочайшей раной, жившей в ее сердце. Так бывает. Мужчины бывают и теплыми, и надежными и настоящими рыцарями. К тому же Елизавета была еще и весьма молода, и вполне красива.

На ее отъезд Кир отреагировал вроде бы спокойно, никак не показал ни сожалений, ни ревности, ни злости.

А дальше начиналась та часть истории, которую рассказал сам Кир.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Глава 22

После смерти сына и ухода жены, Кир остался совсем один. Друзей у него не было, родственники умерли или жили где-то во Владивостоке. Все, кроме Семена Румянцева и его семьи.

Кир чувствовал себя опустошенным, все стало бессмысленным. Соблюдал дисциплину, привычно вел здоровый и правильный образ жизни, читал книги, даже стрелять ходил по привычке. Но ощущал, что умирает. В аллегорическом смысле, конечно. Как будто внутри у него все мертво.

И он решил съездить к единственным родственникам. Наверно, даже у него была потребность поддерживать отношения, заботиться о ком-то. Добродушный неродной племянник Семен принял его хорошо, его жена Вероника сочувствовала несчастному мужику, оставшемуся без семьи. Стали общаться.

Тогда Кир и увидел Надю.

Маленькую светленькую девочку. Наде было пять лет. И вот тут в душе Кира что-то перевернулось. Он обрел смысл. Эта девочка, такая хорошая и одновременно непосредственная – как будто засела в его сердце. Ему сразу захотелось взять ее себе. Это должна быть его девочка, его малышка, его личная радость.