Его студентка

Губы Златовласки начинают трястись, и по щекам крупными каплями льются слёзы.

— Я не могу так, Ник.

— Почему? — переспрашиваю как можно спокойнее, хотя Бог свидетель, она только что словно двинула мне по яйцам.

— Я не могу принять от тебя помощь.

— Ева. Только слепой не увидит, что ты несчастна в браке. Я знаю, что девочкам часто внушают, что мужчина — это навсегда. Но, чёрт возьми, тебе всего двадцать два, а жизнь одна.

— Мне двадцать три, Ник, — поправляет Ева.

— Пусть так. Сколько ты ещё готова терпеть? Я понимаю, что тебе страшно. Да, чёрт, даже мне было страшно порвать с Дженной, хотя эта стерва уж точно того не стоила. Просто наберись смелости сделать шаг в другую жизнь, и, уверяю тебя, оглянувшись назад через полгода, ты задашься вопросом, как, вообще, могла в этом существовать. Ты и так потеряла слишком много времени. Лично я не слишком этим опечален, потому что, в противном случае не встретил бы тебя. Но ты… Тебе должно быть жаль потерянных впустую лет. Только ты в конечном итоге решаешь, что лучше для тебя. Ни твоя мама, ни твой муж, ни я. Жизнь одна. Просто вдумайся в эти слова. Она, мать твою, одна. Сегодня тебе двадцать, а завтра уже тридцать, не успеешь оглянуться — сорок. Никто не выдаст тебе маховик времени, чтобы вернуться назад.

Ева трясётся от всхлипываний, но я настолько на взводе, что всё же, решаю довести начатое до конца.

— Я дам тебе денег. Собирай вещи и уезжай. Тебя ничего не держит возле твоего олуха Джейка, кроме страха и нерешительности.

— Ты ничего обо мне не знаешь, Ник, — рявкает Ева сквозь слёзы. — И я собираюсь уйти от Джейка. Но прямо сейчас я этого сделать не могу, так же как и взять твои деньги. Мне не нужна твоя благотворительность.

Я прекрасно знаю, что она сейчас делает. Откладывает проблему в долгий ящик, как привыкла делать все эти годы.

— Ева, ты…

— Ник, — перебивает Златовласка, вытирая слёзы. — Отвези меня домой. Нам больше не стоит видеться.

Грудь раздирает так, словно её полили кислотой. Блядь, вот это сценарий.

— Ты просто трусиха, Ева.

Ева не пытается возражать. Просто согласно кивает, и я молча везу её к дому.

Я не нахожу себе покоя целые сутки. Не могу спать и есть. Впервые за столько лет я встретил женщину, с которой готов попробовать большее, чем просто секс, и здесь такой поворот. Кто-то должен быть умнее и вытащить Еву из этой трясины, если у неё самой не хватает на это духу.

В течение пары часов я выясняю точный адрес и еду к её дому. Я сам поговорю с её благоверным. Мудак? Да. Но чёрт знает, когда я ещё в своей жизни встречу такую Златовласку. Вероятнее всего, никогда, а разбрасываться уникальными возможностями я не привык.

Нажимаю на кнопку звонка и просто жду. Хорошо бы тюфяк был один дома, и мы смогли бы поговорить по-мужски. Хотя не уверен, что он на такое способен.

За дверью слышен топот шагов, и дверь, наконец, открывается. На пороге стоит олух Джейк в домашних штанах и футболке.

— Чем могу помочь? — уточняет он, и по бесцветному тону становится ясно, что он совершенно меня не узнаёт.

Я не могу ему ответить, потому что впервые в жизни все слова покидают мой лексикон. Я, как идиот, таращусь в его колени, где к синей ткани трико розовой щёчкой прижимается крошечная девочка. Светлые кудряшки и голубые глаза не оставляют шанса усомниться — передо мной дочь Евы. Моей Златовласки.

— Мистер? — переспрашивает олух.

— Ошибся квартирой, — хриплю и на нетвёрдых ногах разворачиваюсь к лифту. Я убит.

Глава 25

Ева

— Ты скучала по маме, Камилла? — улыбаюсь, поправляя розовые резиночки на торчащих хвостиках дочери. — Потому что я очень по тебе скучала.

Камилла издаёт смешные булькающие звуки и скалит маленькие зубки, дёргая меня за волосы.

— Скучала, — выговаривает на тарабарском языке, который понимаю только я.

Вот уже два дня как Камилла дома, и я с облегчением отмечаю, что её, приводящие меня в ужас, приступы астмы пока не дают о себе знать.

— Папа, — бурчит дочка, и нетвёрдо переставляя маленькие ножки, идёт к Джейку. — Папа, — повторяет, дёргая его за домашние трико.

Джейк отрывается от экрана ноутбука и с улыбкой усаживает дочку к себе на колени. По крайней мере, одна из нас способна вырвать его из компьютерной вселенной.

Я смотрю, как мило они воркуют друг с другом, и сердце больно сжимается. Эта картина то, что стирает годы безразличия между мной и мужем. Моя дочь очень любит своего отца, и за это я со многим готова мириться. Была готова мириться.

— Я сварила кашу, — трогаю Джейка за плечо. — Мама передала какие-то органические хлопья. Говорит, что в них содержится большое количество пребиотиков, которые Камилле очень полезны. Надеюсь, ты её уговоришь их поесть.