Его строптивое Солнце

– Полночь, – начал свою речь ведущий, – и нет, у нас никто не превращается в тыкву. Для одной прекрасной девушки Оксаны у нас приготовлен небольшой сюрприз. Оксаночка, ваш молодой человек очень вас любит, и этот номер только для вас!

Зал погрузился в темноту, включили фонограмму. Ромка усмехнулся и небрежно прокомментировал:

– Музыку кто подбирал? Вы бы еще "Отель Калифорния" включили, – песню начала 90-х он узнал, что сестра, что большая часть подружек считали ее жутко романтичной. Ему уже была понятна вся "художественность" номера, и он даже не соизволил повернуться лицом к сцене, так, скосил глаза. Всякие амуры-лямуры ему были до лампочки, но, когда было нужно, мог и сто и одну розу прикупить, и столик заказать, в общем, сделать красивый жест, только вот в душе ему было абсолютно пофигу. Поэтому чаще предпочитал давать специальную банковскую "карту любовницы".

– Много ты понимаешь. Девушкам нравится, а это клиентоориентированный номер, почти на заказ. Смотри давай, – к нему подошел Кирилл, нацепил на нос очки. – Хотя такого циника, как ты, ничем не пронять. А девочки всё верят, а девочки всё надеются, – хмыкнул он.

Зал погрузился в темноту, лишь на сцене появилось пятно неяркого желтого света. И через мгновение в него шагнула… фея. Или эльфийка. Именно такими их рисуют в любимых историях Ромкиной племянницы. Невысока, тонкая фигурка была будто окутана золотистым сиянием.

You and I moving in the dark

Bodies close but souls apart

Shadowed smiles, secrets unrevealed

I need to know the way you feel

I give you everything I am and

Everything I want to be

I put it in your hands

Зазвучал голос Лорен Кристи, и девушка, взмахнув руками, сделала поворот, встав на носочки. Ткань платья пришла в движение, окутав ее невесомым облаком. Рома, неожиданно заинтересовавшись, повернулся к сцене полностью, забыв и про смысл песни, и казавшуюся провальной затею с такими номерами. Балерина не танцевала под музыку, она жила музыкой. Он никогда не думал, что можно ТАК выразить столь много лишь одним плавным движением рук. Не заметил, как рядом встал Костя, тоже завороженный тонкой фигуркой. Смешались балет и современный танец в такой совершенный и чувственный коктейль, что Романовскому нестерпимо захотелось прикоснуться к этому лучику света, порхавшему сейчас в небольшом пятне прожектора.

"Она на самом деле Солнце", – подумал мужчина, когда Злата, взявшись за пилон, прогнулась и сделала оборот. – "Яркое теплое Солнышко".

Ни единого пошлого или вульгарно жеста, только какая-то тоска и щемящая нежность. Надежда, любовь, боль, доверие и предательство – все смешалось в танце, и все трогало душу. Рома просто выпал из реальности, не сводя взгляда следил за каждым взмахом руки, за каждым шагом, за каждым пируэтом и па. Он даже не предполагал, что совершенно невинным танцем можно пробудить желание. И тут его как током ударило – в зале полно мужчин, пялящихся на неё! Захотелось спуститься на сцену, чтобы закрыть от похотливых взглядов. Никогда никого не ревновавший, Роман сейчас сжимал перила до поболевших костяшек. Это был не танец, это была его личная сладкая пытка – видеть тонкий гибкий стан, и не иметь возможность сжать ее в объятиях. Кажется, в первый раз он отчасти ощутил то, что обычно испытывают их гости.

Из транса его вывел хлопок по плечу, у Кирилла рука ни разу не легкая.

– Ну как? Хороша, правда? – спросил постановщик. – Моя Муза. Злата моя.

"Злата очень подходящее имя", – подумал Рома. – "Именно золотая девочка".

– Отлично, сработано, – похвалил постановщика Костя. – Действительно, можно развивать тематические номера в эту сторону. В новогоднюю программу ставить будешь?

– Обязательно! Чуть изменим костюм, немного танец, будет снежинка, – хохотнул Кирилл. – Секси-Снегурочка у нас есть.

А Ромка слушал их разговор только краем уха. Ну как можно обсуждать программу и деньги, когда тут только что происходило волшебство? Да, самое настоящее волшебство. Перед глазами все еще стояла гибкая фигурка, скользившая спиной по пилону, закинув тонкие руки за голову. До такой степени невинно, что хотелось забрать себе и проделать что-нибудь порочное. Запустить пальцы в эту золотистую копну волос, оттянув голову назад, чтобы открыть беззащитную шею. О, да! Провести по ее шее сначала пальцем, а потом языком, прикусить кожу у основания, чтобы зализать место укуса. Что-то такое было в Солнце, что будило в нем странное желание обладать. И это было ненормально: девушек он как легко притягивал, так легко и отпускал. А тут хоть на сцену беги. Рома бы и рванул в гримерку, чтобы проверить, так ли легки и нежны руки, как казалось, но на балконе появилась Кристина.

– Я что-то пропустила? – девушка, виляя бедрами, подошла к любовнику и шаловливо провела рукой по его груди. Забрав стакан с виски, сделала глоток и облизнула губы с далеко не тонким намеком. Ромка скривился, он терпеть не мог, когда трогают его стакан, чашку или пробуют еду из его тарелки. – Так что было?