Его строптивая любовь (СИ)

Я обескуражена, смущена, испугана осознанием того, что это и есть истинная стихия огня, без прикрас, без облагораживающей огранки человеческого влияния. Без купюр, как говорят на Земле. Но сейчас мы — единое целое, а значит, она подчинена мне, бояться нечего. Я не допущу безумного произвола.

«Закрой глаза руками!» — велит Огонёк, и я моментально исполняю требование. Зажмуриваюсь посильнее, прижимаю ладони вплотную, не пытаясь подглядывать. И всё равно чувствую, как слепит нечто запредельно–яркое, опасное.

Минута, вторая, третья…

Мне становится дурно. Огонёк старается обнять меня, удержать, закрутить в кокон спасительного огня, рассеять безжалостный Свет. Только кажется, что и на коже есть глаза, на кончиках ногтей, волос… Нет возможности спастись. Не выдерживаю. Сил почти нет, потому я ложусь на дракона и пытаюсь хотя бы не потерять сознание.

— «Ещё немного», — шепчет Огонёк. — «Потерпи, моя хорошая, так надо. Он это делает для тебя, только для тебя».

Цепляюсь за мысль, словно утопающий за спасательный круг. Держусь. Из последних сил.

И вдруг всё исчезает. Нет ни света, ни тошноты, ни выламывающих кости ощущений.

Мы во тьме. Исцеляющей, родной Тьме, которая просачивается под кожу, охлаждает тело, дарит силы, стирает неприятные воспоминания и ощущения.

«Открывать глаза можно?» — уточняю у Огонёчка.

«Да», — произносит он тихо. Тоже устал мой маленький, тоже пострадал. Только лечить его некому. И тут же понимаю, что неправа, зажигаюсь спасительной огненной тьмой, смешивая ослабевшего друга с Тьмой–матушкой. И становится так хорошо, словно заново родилась. Будто нырнула в сугроб мягкого пушистого снега после парной с дубовыми веничками. Очистилась, зарядилась энергией. Радость, драйв, блаженство в одном флаконе. И удивительное чувство свободы.

«Ты как, лучше?» — спрашиваю у Огонька.

«После долгого полёта над морем придётся серьёзно восстанавливаться. И не вспыхивай, не злись, так надо было. Для переноса живой огонь не подходит, только обычный стихийный, а я его подавляю, пришлось притушить силу водой», — объяснил мой «квартирант».

Распахнула глаза, сообразив, что за переход произошёл!

На мгновение успела подумать, что Рагнар отнёс меня на Землю. Но нет. Мы летели над необычной кремово–розовой планетой с острыми коричневыми шпилями гор, с тёмно–зелёными островками лесов и изумрудными морями–озёрами.

— Красота какая, — произнесла восхищённо и в то же время капельку разочарованно. Загрязнённая урбанизированная Земля пришлась бы мне больше по душе, чем эта сказочная, удивительно–девичья планета. Здесь даже облака были словно нарисованные — пушистые и мягкие, с идеально округлыми очертаниями. Ни одной недовольной тёмной тучки.

Дракон сделал круг над вершиной горы, едва не коснувшись её тёмным крылом, а затем спикировал вниз, вызвав мой довольный вскрик.

— Надеюсь, в этом море можно купаться, — произнесла, легко скатываясь вниз, будто делала так многократно. Ступни увязли в мелком шелковистом розовом песке, и я присела, касаясь его кончиками пальцев, желая увериться, что ощущения не обманули, всё же ступни — самая грубая часть тела. — Ой, будто мука. Мягенько.

Дракон лёг на песок, и не думая возвращать себе мужское обличье, смежил веки.

— Рагнар! Давай оборачивайся! У меня много вопросов.

«Именно поэтому он сперва отдохнёт», — со смехом прокомментировал Огонёк и тут же потребовал организовать ему хорошенький костёр, чтобы прийти в себя. Заодно заверил, что мир безопасен, я могу купаться, сколько душе угодно, главное — без него.

«Мне желательно купаться ночью, ты же знаешь», — со вздохом напомнила я, настраиваясь на короткий заплыв.

«Здесь уже вечер, так что можешь ни в чём себе на отказывать. Скоро стемнеет».

«А где это — здесь?»

«Не хочу портить сюрприз, так что пока воздержусь от ответа. Допросишь дракончика. А теперь корми же меня! Я хочу вновь испробовать вкус этой божественной древесины! Собери веток, будь зайчиком!» — ни капли не мило, а требовательно и жадно приказал Огонёк, облизываясь и перебирая несуществующими лапками. Я буквально чувствовала, как ему не терпится.

Сопротивляться троглодиту бесполезно, так что я направилась в лес и организовала живой стихии настоящее пиршество, бросив в дрова ещё и немного ароматных листьев. Приглашать обожру не пришлось — не успела я уложить последнюю охапку, как он уже танцевал и рассыпался довольными искрами, позабыв обо всём на свете, даже спасибо не сказал.

— Надеюсь, меня не посадят в тюрьму за костёр на пляже, — хмыкнула, вспомнив, что на Земле это много, где запрещено.

Бросила взгляд на спящего без сил дракона. Он выглядел таким мирным и милым, хотя отнюдь не безобидным. Острые когти, защитные гребни и пластины на величественном, мощном, но при этом удивительно–грациозном теле, никак не намекали на добродушный нрав. Длиннющий хвост, частично ушедший в розовый песок, венчала усыпанная острыми колючками–шипами булава. Я взяла листик и нанизала его на один из шипов, словно бантик прилепила, затем обошла дракошу с другой стороны, остановилась возле морды.