Его строптивая девочка

Я сижу в кресле напротив, боясь пошевелиться. Мое тело онемело, мышцы ноют, но я не двигаюсь. Кажется, даже не моргаю, просто смотрю на него – мужчину, охваченного эмоциями, переживать которые никто никогда не хочет.

– Год назад у Ханны обнаружили острый лейкоз. – Мейсон поднимает голову и смотрит на меня. Его глаза блестят, но он не плачет. В них столько боли! Она будто просачивается сквозь него и тянется ко мне – я могу ее чувствовать. Мурашки бегут по моей коже. – Семь лет она была полностью здоровым ребенком, а потом… – Он стискивает губы и качает головой: его взгляд полон вопросов и непонимания, почему это случилось с его девочкой.

– Ты не должен рассказывать, если не хочешь, – заставляя свои губы двигаться, шепчу я. Не хочу ковырять его рану. Его чувства – слишком для меня. Мне хочется плакать, но я боюсь, что это разозлит Мейсона. Это его горе – имею ли я право на него?

– Я хочу, – просто и бесхитростно отзывается он, а мне совестно за все те моменты, когда я обижалась и подозревала его в связи с другой женщиной, когда Мейсон уезжал.

От этого мне мерзко.

– Когда Ханна заболела, ее мать перевезла ее в Буффало, поближе к своей семье. А я согласился подписать контракт с университетом – так я могу навещать ее каждые выходные, и если требуется, доступен в любой момент. И у меня есть страховка, которая покрывает лечение Ханны.

Я только киваю, слабо улыбнувшись. Мейсону не обязательно объяснять, я все понимаю. Теперь все встало на свои места. Он вынужден был принять предложение от университета, потому что так может находиться рядом с дочерью и его медицинская страховка покрывает ее медобслуживание.

Мейсон трет ладонями лицо, а я борюсь с желанием подойти и обнять его. Ему это ничем не поможет, но возможно, хотя бы немного успокоит.

Я так сердилась на него в последние дни! А теперь все, чего мне хочется – унять его страдания.

– Прости меня. То, что я тебе наговорил…

– Не надо! – Я качаю головой, останавливая его. Не хочу говорить об этом в такой момент.

– У меня не было права на это, Лиса! – настаивает он.

«Да, Мейсон, я знаю».

– Ты ничем не обязана мне. К тому же, я ничего не могу требовать от тебя, когда сам не могу дать ничего взамен! – Волнуясь, он проводит рукой по волосам, а я в замешательстве хмурюсь: о чем он?

– О чем ты говоришь, Мейсон? – тихо спрашиваю я.

– Я не был честен с тобой. – Его глаза полны сожаления. – Сейчас любые отношения для меня невозможны, теперь ты знаешь, почему. Я просто не думал, что все зайдет так далеко – извини, если ввел тебя в заблуждение. Но мысль о тебе с другим парнем… – Он втягивает воздух через нос, качая головой. – Такие вещи не должны отвлекать меня сейчас. Это неправильно.

Я смотрю в пол, борясь со слезами: какого черта?! Даже его оскорбления не ранили так, как то, что он не может быть со мной, потому что я отвлекаю его от дочки.

Самое печальное, что я понимаю его и не злюсь на него за это, но мне бесконечно грустно.

– Это неважно, наверное, но я правда не спала с тем парнем. – Я обхватываю себя руками, чтобы не рассыпаться и заставляю себя посмотреть на Мейсона, который не сводит с меня внимательного взгляда.

«Мне кроме тебя никто не был нужен», – добавляю про себя.

Мейсон коротко кивает.

– Я не хотел обижать тебя своими словами, – с раскаяньем признается он.

Помедлив, я киваю, принимая его извинения. Все равно это больше не имеет значения, потому что он принял решение не быть со мной и его причина не оставляет мне надежду, что он передумает.

Мне просто надо смириться с тем, что все закончилось.

– А мать Ханны… Вы все еще… – Я не знаю, как закончить предложение, но я должна узнать. Я просто надеюсь, что он не был со мной за спиной этой женщины, иначе… Ситуация и без того паршивая.

– Мы развелись шесть лет назад, – быстро говорит Мейсон, даруя мне небольшое облегчение.

Мне хочется узнать причину, но я не спрашиваю. Он может ответить, что это не мое дело и будет прав. Это не мое дело.

– Сегодня, когда тот парень подсел к тебе в баре, мне хотелось встать и дать ему в морду, – внезапно признается Мейсон. Кажется, ему некомфортно от этого признания. Возможно, его откровенности способствует алкоголь – обычно он не так словоохотлив. – Мысль о тебе и других мужчинах съедает меня.

– Так нечестно, – шепчу я, прикрыв глаза. – Ты не должен говорить ничего, что может дать мне надежду, когда тут же предупреждаешь, что не можешь быть со мной!

– Знаю, знаю. Прости! – Мейсон с шумом выдыхает и, поставив локти на колени, обхватывает голову руками. – Я справлюсь с этим. Это моя проблема. Мне не следовало говорить тебе этого, – сокрушается он.

Мне хочется сказать, что уже слишком поздно. Он уже нанес непоправимый вред, когда позволил мне влюбиться в себя, зная, что у нас нет никакого будущего.

– Тебе надо пойти и немного поспать, – поднявшись, говорю я, держа свои эмоции под жестким контролем.

Мейсон смотрит на меня долгим взглядом, от которого мне хочется скрыться, затем поднимается.

– Да, тебе тоже надо отдохнуть.