Его среди нас нет

У Джека Лондона, в романе «Сердца четырех», есть такая пиратская песня: «Мы спиной к спине у мачты, против тысячи вдвоем…»

Что ж, прости, Маринка. Оказывается, у мужчин есть дела поважнее, чем любовь. И…

Тренин почувствовал, что сейчас он «схлопочет». И в то же время слышал, как из-за парт выходят его ребятишки… А все-таки не хотелось ни с того ни с сего схлопатывать. Он непроизвольно отступил. Как говорят в боксе, разорвал дистанцию. И Сережа прозевал ударить.

А дальше и совсем разладилась драка.

Годенко Гриша, который по-прежнему смотрел в окно — конечно, будто бы смотрел — вдруг поднялся и что есть силы как грохнет книгой о парту. А книга была не тоненькая — «Литература»! И потом Годенко, даже не послушав, наступила тишина или нет, закричал:

— Вам же сказали человеческим языком: он свидетеля приведет, за что же его обыскивать?!

От этого крика Таня Садовничья словно очнулась: что это она? Быстро отодвинулась от Крамского… Что это она затеяла?!

И, окончательно взяв себя в руки, твердо сказала:

— Надо проголосовать! Тренин пусть тут не распоряжается. И ты не распоряжайся.

Затем она скользнула равнодушным взглядом по Сереже — словно прикидывала, сколько в нем росту:

— Кто за то, чтобы не обыскивать?

— А если он не приведет?

— Тогда разберемся! — крикнул Годенко.

— Тогда, значит, он и украл! — сказала Серова, которой тоже хотелось хоть немножко выдвинуться. — Согласен, Крамской?

— Голосуем! — крикнула Таня. — Кто за то, чтобы без обыска?

И стало понятно, что не Тренин был главный в шестом «А». Все проголосовали — чтобы без обыска! Не сразу только, оглядываясь друг на дружку… Но вот и Тренин поднял руку, что уж совсем было глупо с его стороны. Вот и Самсонова запоздало дернулась — Сережа заметил это. С тобой, Самсонова, еще будет встреча!

Свидетель защиты

— Маринка! Марин, Марин!.. Ну ладно тебе. Извини, пожалуйста!

Она подождала, когда Сережа подбежит к ней, вынула из кармана билеты просроченные, теперь совершенно бессильные, потому что кино уже шло минут пять. Конечно, не настоящее кино, а пока только журнал. Но Маринка этого знать не хотела!

Она швырнула билеты ему под ноги. И дальше ей следовало повернуться, чтобы уйти. Но не уходила и не поворачивалась. Сережа наклонился, поднял с мокрого асфальта эту синюю бумажку. Он хотел бы поклясться, что никогда в жизни больше не опоздает, что… Да ведь это все вслух непроизносимо!

Сережа сложил билеты, спрятал их глубоко в карман. Маринка посмотрела ему в глаза. Не выдержала, улыбнулась, хотела сказать: «Ой! Хитрый же ты, Крамской… Не знала!»

Вместо этого она сказала другое:

— Ладно уж, пойдем скорей. Еще успеем!

Ходить в кино считается теперь несовременно и даже почти глупо. Маринка все-таки решилась купить эти билеты, потому что не знала, куда бы ей пойти с Сережей.

На то, что он придумает что-нибудь сам, Маринка совершенно не надеялась. Он еще будет неделю размышлять, прежде чем решится ей позвонить… И вернее всего, она была тут права.

— Ну идем. Чего ты?

— Нам, Марин, надо в школу с тобой идти. Меня, Марин, обвиняют, что я семь рублей украл!

— Какие еще семь рублей? — Она покраснела. — Что это за чушь?!

— Самсонова на меня сказала…

И дальше — о горе! — пришлось объяснять, зачем это ему понадобилось идти вчера за портфелем Лиды Самсоновой. Как рассказать ей, что еще сутки назад Самсонова ему почти нравилась, а сегодня… До чего же хорошо было бы, если б девчонки умели понимать такие вещи без слов.

И в то же время ему надо было спешить «со страшной силой»: ведь его ждал целый класс!

— Пойдем, Марин. Я по дороге тебе… Только ты не обижайся на одну вещь. Ты веришь, Марин, что я…

Какое же слово тут поставить? «Дружить»… Ой, какое скучное словечко!

— Ну и чего ты хотел сказать-то, Сережа? Говори уж, не бойся. — Чувствовала она, что Сережка перед ней в чем-то провинился.

— Ты знаешь, Марин, Самсонову?

— Хм… Знаю!

Нет, я не позавидую в эти минуты Сереже Крамскому. Да ему и никто не позавидует! И давайте-ка пропустим те бесконечные пять минут, которые тянулось это объяснение.

Маринка шла опустив голову, глубоко засунув руки в карманы. Надо же! Буквально позавчера Сережа казался ей загадочным и таким необъяснимым. А теперь он был простым мальчишкой, который попал в беду. Но странно: от простоты этой он не становился для Маринки неинтересней.

Так уж сложилось в ее жизни — она привыкла, чтоб ее слушались. Она невольно и подружек себе таких выбирала — которые говорят: «Ой Марин, спасай! Чего делать, прямо не знаю…» Вот и Сережа ей попался такой же.

Не поднимая головы, искоса она посмотрела на него. Лицо у Сережи было напряженное, растерянное, раздосадованное. Он уже почти слышал, как Маринка задает ему вопросы про Самсонову. А еще хуже — про Таню.

Маринка же его лицо поняла совсем по-другому: он ждет помощи. Ну естественно, а как иначе, ведь она Коробкова!

Только, увы, к этой истории Маринка не имела никакого отношения и не могла придумать, как же его выручить, шляпу такую… детективную.

И вдруг вспомнила, вспомнила все-таки! Даже засмеялась от радости.