Его собственность

– Да не пошел бы ты... – увидев опасный блеск в его глазах и вспомнив о саднящем горле я перефразировала свою речь и изменила ранее задуманный пункт назначения его ходьбы, – лесом! – у меня потихоньку сносило крышу и уже даже чувство самосохранения отодвинулось куда-то в сторону, перед наступающей истерикой.

– Я никогда никого безропотно не слушалась, сколько себя помню. Да, прислушивалась, шла на уступки, но безоговорочно, молча, как идиотка, никого не слушала и слушать не буду. И мне уже все равно, чем ты мне угрожаешь и что со мной сделаешь. – Я на мгновение приостановила свою громкую речь, потому что запыхалась от нахлынувших на меня чувств. – Не в то время ты со своими собственническими замашками родился, на дворе не тот век. Женщины имеют такие же права, как и мужчины, а рабство давно позади. – Я попыталась оттолкнуть его и встать. Хотелось не так ущербно себя чувствовать, смотря на него снизу вверх, как собачонка вымаливая косточку у хозяина. Мои попытки остались безрезультатными. – Отпусти меня!– Я все громче и громче высказывала свое наболевшее, а последнюю фразу прокричала и толкнула его ногой в коленку.

Он отошел на шаг, и со словами «остынь», вылил мне в лицо содержимое своего бокала. Меня ошарашил такой поступок. Как-то не по-мужски это. Я, молча, сидела и глядела на него, раздувая от возмущения щеки и хлопая ресницами. Спирт, попав в глаза, начал щипать и слезы сами собой покатились по щекам.

– Ванна дальше по коридору. Иди, приведи себя в порядок. – Он отступил, давая мне подняться, и рукой указал направление – потом я отвезу тебя домой.

После слов «отвезу тебя домой» меня как ветром сдуло. Я уже грешным делом подумала, что мне вообще не позволят выйти из этой квартиры. Как не противно было это осознавать, но бокал коньяка вылитый на голову вмиг погасил мою истерику. Действенный метод.

Он действительно через двадцать минут отвез меня домой, напомнив, что работу никто не отменял и завтра, как и обычно, на рабочем месте должна быть вовремя.

Глава 15

   РИТА

Когда Рита вошла в кабинет – ни дать ни взять – святая невинность. И этот растерянный взгляд – правдоподобно. Но не для меня. Я то знаю правду, и вот эти все штучки просто ни к чему. А чего только стоит ее поведение – все строго, официально, как будто свысока. Может кто-то это называет воспитанностью, но я это воспринимаю как заносчивость.

Любой другой человек уже дрожал бы, нервничал, расспрашивал, что же случилось. Она же с огромным, я бы сказал, железным спокойствием ожидает, как ей и было сказано. Хоть бы ногти грызла, что ли? Я специально заставил ждать ее половину дня, даже в туалет предложил пройтись с конвоем. И где ожидаемая истерика? Молча сидит, и ждет своего времени. И это ее спокойствие меня выводит из себя даже больше того, что она натворила. Так хочется ее растормошить, сбросить эту маску чопорности, оголить чувства, увидеть эмоции. И я оголил и не только чувства.

Она меня подставила, унизила перед клиентом. Растоптала репутацию, которую я создавал годами. Что ж, я в ответ сделал то же.

Меня в какой-то степени увлекла игра в кошки-мышки. Дарить ей призрачное чувство победы, видеть ее увереность в собственные силы. И я уже даже хотел подарить ей эту победу, но ее агрессивный выпад напомнил кто именно передо мной. Нет, это не игристая милая кошечка, это самая настоящая сука, двуличная сука. На вид вся такая честная и праведная, а на самом деле...

И мне сорвало крышу. Агрессия переросла в дикое возбуждение, а мелькание ее оголенных бедер только этому еще больше способствовало. Я отбросил все тормоза. Я взял то, что так долго возжелал. Брал с такой жаждой, как путник, находящийся в пустыне три дня без глотка воды, припадает к источнику. Меня не могли остановить ни ее крики, ни слезы, я это все слышал где-то там далеко, а здесь, здесь было удовольствие. Дикое животное удовольствие и жажда получить разрядку. И я шел к этому невзирая ни на что. И даже несвойственная сухость там, меня не останавливала. Перед глазами стояла красная пелена, я возжелал цель и шел к ней. Но когда кончил вместе с удовольствием пришло осознание того что я натворил. Сразу почувствовался привкус горечи во рту, а себя ощущал самым настоящим дерьмом.

Когда она выходила с кабинета, на щеках еще не высохли слезы, лицо красное, губы припухшие, но не от страстных поцелуев, а искусанные в агонии. Я корил себя за свое животное поведение и уже готов был любыми путями замаливать грехи, пока не взглянул в ее глаза. Холодные и полные ненависти. Там не было больше слез, даже боли я там не увидел – холодное превосходство. Она смотрела на меня как на мерзость, и невзирая на то что так оно и есть, меня это задело. Другая бы чувствовала себя униженной и покоренной, одним словом была бы обычной женщиной. Рита же была бойцом, сильным и непокорным, даже после всего, что я с ней сделал. Она бросала мне вызов, может не осознано, но я не мог его не принять.