Его сладкая девочка (СИ)

Опираюсь о его плечи, смотрю в глаза, а вижу только желание и необходимость во мне этого сильного и взрослого мужчины. Это подкупает, завораживает, сама опускаюсь на его член, медленно заполняя им себя. Двигаюсь, как хочу сама, кручу бедрами, он распирает изнутри, задевая самые чувствительные места, то упираясь почти в шейку матки, до сладкой боли пронзая тело, то почти выходит.

— Рома.

— Да, сладкая. Да, моя сладкая девочка. Да, вот так, глубже, еще.

Сама не знаю, чего хочу или прошу, но внутри все невероятно остро, удовольствие скручивает тугим узлом, возносит на вершину блаженства, с которого мне не страшно упасть и разбиться.

Не знаю, сколько прошло времени, но кажется, вода кипит между нашими телами, Роман целует шею, прикусывая губами кожу, сжимает ягодицы. Кричу в голос, когда его пальцы касаются попки, они растирают и надавливают на тугие мышцы ануса.

Член набух еще больше, Роман приподнимает мои ягодицы, насаживая на себя. Эмоции переполняют, внутри словно лопается натянутая струна, меня накрывает невероятное удовольствие, я кончаю, сокращаясь на его члене.

— Да… а-а-а-а-а… Роман… а-а-а-а-а-а-а… не могу… кончаю… а-а-а-а-а, боже мой.

Вершинин рычит, резко снимает меня со своего члена, прижимает к себе, чувствую, как он пульсирует, трусь о него сама, продлевая свой оргазм, стимулируя клитор. Он кончает с глухим рыком, упираясь мне в грудь лбом, сжимая до синяков талию.

— Дьявол, Орешкина, и откуда ты только взялась, мне даже дышать больно.

Это было так невероятно, порочно и красиво. С этим мужчиной все невероятно. А потом были быстрые сборы в ресторан, потому что Тимофей должен был подъехать через полчаса.

— Даша? Ты выбрала, что будешь?

— Нет.

Смотрю на Романа, облизываю губы, чувствую, как горят мои щеки.

— Если ты будешь на меня так смотреть, то придется увести тебя в туалет. Выбирай: мужской или женский?

— В туалет?

— Да, чтоб заняться сексом. На твоем лице написано, о чем ты думаешь.

— Ничего на нем не написано, — отнекиваюсь и возражаю его словам, у меня теперь это вошло в привычку — возражать любому его слову. Некая забавная и милая перепалка.

Оглядываюсь по сторонам, около нас занято всего два столика: пожилая пара — женщина с любопытством посмотрела в нашу сторону и сложила губки бантиком; рядом двое мужчин — наверное, у них деловой ужин.

— Тихо ты, тут же люди.

— Только не проси меня говорить всем, что ты моя племянница и это семейная встреча. Я не смогу смотреть непохотливо на тебя, когда ты в таком платье.

— Рома!

— Хорошо, я могу и тише, но смотреть похотливо буду, у меня сейчас слишком хорошее настроение, чтоб с тобой спорить.

— Я совсем не успела привести себя в порядок, ты не дал времени.

— Орешкина, ты прекрасно выглядишь, как хорошо оттраханная, восхитительная девушка.

Вот как у него так получается говорить пошлятину, а совсем не обидно?

— Так, ты выбрала, что будешь?

— Нет, закажи на свой вкус.

Подозвав официанта, Роман сделал заказ, откинулся на спинку стула и стал внимательно меня рассматривать. Платье, конечно, что было в моем гардеробе, привезенном из дома, не совсем вечернее, но выгодно подчеркивало фигуру: облегающее, до колен, с глубоким декольте, цвета спелой вишни.

— Расскажи мне о себе. Я ведь специально позвал тебя в ресторан, чтоб хоть как-то поговорить, потому что наедине это просто невозможно сделать.

— Что рассказать?

— Сколько тебе лет? Кто твои родители? Что любишь на завтрак и были ли у тебя домашние животные? Что-то там про жениха, про которого, я надеюсь, ты пошутила, а если не пошутила, то придется мне его убить.

Роман сказал все это спокойно, вполне безобидные вопросы, про убийство Прохорова, я думаю, он пошутил. А ведь я и сама хотела поговорить с ним и рассказать, кто я и откуда, он молодец, что вытащил нас сюда.

— Мне через месяц исполнится двадцать три года, первого марта. Из родителей у меня только папа, а еще есть младшая сестра.

— Сестра? Вы похожи?

— Нет, моя систер полнейший сноб, сильно умная и та еще язва.

— А ты не язва?

— Нет, я хорошая.

Рома искренне смеется, в глазах такая теплота, а я растворяюсь в них, как зефирка в горячем кофе.

— Кто твой отец, чем он занимается? Хочу с ним познакомиться.

Представила лишь на миг, как это будет происходить: холодный и совершенно непроницаемый взгляд отца, безэмоциональный и сдержанный, постоянно контролирующий себя и всех вокруг. Плотно поджатые губы, слегка бледное лицо — с таким лицом объявляют о казни, а не знакомятся с парнем дочери.

Парнем? Но Вершинин точно не тянет на моего парня, он мужчина.

Мой мужчина?

— Что такое, Даша?

Наверное, на моем лице отразилось смятение и внезапное открытие того, что Вершинин — мой мужчина. Именно мужчина, а не какой-то там парень или просто сексуальный партнер.

— Он… вообще, он сложный очень.

Не знаю, с чего начать и как подвести к тому, что мой отец — один из богатейших людей страны, а я его строптивая дочь, которая поспорила с сестрой, стремясь к самостоятельности и отсутствию контроля над своей жизнью. Что сейчас он уверен, что я в Майами с Прохоровым, а я вру, и мне самой от этого противно.