Его сбежавшая невеста

— А в твою тупую башку не приходило, что обижаться можно на все?! На то, что обманывал, на то что, сына настроил против меня, на то, что рисковал моим сыном, удовлетворяя свое эго. А показательная сцена в душе тоже была частью плана? Или ты на этой рыжей мымре специально женился в мое отсутствие? – вырываюсь снова и иду в сторону мостика, по которому мы проехали на мотоцикле.

— Ну так значит к психиатру идем вместе, раз ты ревновала чужого мужа к его жене.

— Дебил. Не разговаривай со мной. Не приближайся ко мне. Ты опасен для общества!

— Только для тебя, – снова хватает он меня и удерживает в руках между мостиком и твердой землей. – Я не хотел заниматься с тобой сексом как Лука, я хотел…

— А о чем-нибудь кроме секса ты можешь говорить и думать?

— Это говорит мне та, которая напросилась на поездку только для того, чтобы пощупать чужого мужика. Это говорит мне та, которая соблазнила меня под носом восточного тирана. Это говорит мне та, которая, даже ругаясь со мной, возбуждается как мартовская кошка.

— Нет такого выражения. Только мартовский кот. Но ты не кот. Ты лось. Большой и тупой, отпусти меня! Я уеду, ты больше никогда меня не найдешь!

— Вот по этой причине и потребовался весь маскарад. Прознай ты, кто я, тут же сорвалась бы на бег, а я не намерен тебя отпускать.

— А оскорблять меня входило в планы?

— Погорячился. Ева, серьезно. Я хочу, чтобы ты знала, кому отдаешься. Ну? – продолжаю дергаться, не хочу его слушать, но приходится.

— Баранки гну! А повар? Он вообще существует?

-Нет, конечно. Я просто хотел угостить тебя паштетом, который готовила твоя мама. Я вспомнил, представляешь. А здесь, — он дергает головой на небольшой домик, почти полностью заросший зеленью, — нам никто не помешает. Хочешь, будем ругаться, хочешь, будем… Мириться

Он проводит по моей щеке носом, но я не могу так просто сдаться, потому что вопросы теперь хочется задавать мне.

— Я не собираюсь с тобой мириться и вообще, что бы ты не сказала, что бы ты не сделал, ты все равно останешься обманщиком, который причиняет людям боль, все время. И я не хочу, чтобы сын…

— Замолчи. Замолчи и послушай. Да, потребовался спектакль, только потому что ты мне не доверяешь.

— А как я должна тебе доверять, если ты поступаешь вот так, глумишься,

тролишь, обманываешь, ты специально издевался, и ты еще ничего не сказал про ту женщину в душе.

— В душе был не я.

— Я так тебе и поверила.

— Помнишь, я про Юлия рассказывал. Капитана. Так вот это его семья.

Судя по его улыбке, я должна расцвети, но все становится только хуже. Мне хочется убить его.

— То есть не только ты веселишься, выставляя меня дурой, но и еще дал возможность посмеяться другим. Отлично. Просто отлично! Все!

— Ева! – кричит он мне в ухо, продолжая удерживать, я уже не чувствую земли, лишь пустоту, которая меня забирает. Буквально утягивает как водоворот. И я бы уже умирала от ужаса, от страха, больше никогда не увидеть сына, придурка Харитона, если бы не его рука, продолжавшая меня удерживать, пока мы падали.

Холодная вода мгновенно укрыла нас своим покрывалом, из которого мы пытались выбраться как котята. Течение оказалось сильным, оно уносило нас все дальше от места, где Харитон устроил нам траходром. И страх поглощал меня все больше. Особенно, когда Харитон отпустил меня и проплыл чуть вперед. Но он вдруг зацепился за ветку, повис на ней и поймал меня. Но я уже так устала, что хотела просто закрыть глаза и расслабиться. Отпустить ситуацию, не думать о том, а что же, собственно, дальше. Но не тут-то было.

— Ева! Подтягивай ноги, ленивая задница, я не планировал себе умирать, — он чуть помогает мне, и я закидываю ноги на ветку, по которой ползу к берегу, но продолжаю смотреть назад, на то, как выбирается Харитон. Спустя пару секунд мы без сил валимся на мягкую траву близ берега и просто дышим.

— Если ты не планировал умирать, почему не следил за языком, — часто дышу, наслаждаясь тем, что жива и что солнышко греет мокрое лицо. Но над ним словно нависает туча. Я открываю глаза и вижу лицо Харитона. Он как-то умудрился потерять свой парик.

— Надеюсь, тебе не пришлось снимать скальп с Баскова, чтобы носить его парик?

Харитон смеется и наклоняется ниже, капая на меня водой.

— Я бы с кого угодно снял скальп, чтобы вернуть тебя и Данилу. И я не жалею. Если бы все пришлось повторить, я бы повторил.

— И это падение?

— Ну, можно и без него, — говорит он все тише, дышит все чаще, а мне еще столько ему нужно высказать, но сейчас хочется только одного. – Ева.

— Харитон, — хриплый стон вырывается, когда он целует меня, мягко, нежно проникая языком в рот, скользя по небу, зубам. От губ, спускается к шее, ниже. Туда, где сквозь тонкую ткань торчат горошинки сосков. Он берет их в рот, прикусывает, не на миг не отрывая от меня взгляда, словно боясь потерять.