Его птичка (СИ)

Я невольно залюбовался телом, которое освобождали из плена тесного купальника. Хоть и старался смотреть не нарочито, а как бы между делом, каждый мой нерв был натянут до предела от того вида, что мне открывался.

Да приди уже в себя!

Я незаметно поправил больничные брюки, которые вмиг стали, словно наждачная бумага и продолжил задавать вопросы.

— Раздевайся и на кушетку, сейчас сразу поедешь на операцию. Когда ела в последний раз? Есть аллергия на лекарства? Были травмы?

Вопросы сыпались из меня и медсестры, как рой пчел из улья. Сначала Синицына бессознательно давала ответы, позволяя себя раздеть и одеть в операционную сорочку и цветной халат, потом даже подписала необходимые документы, как вдруг замерла и словно очнулась ото сна.

Как будто осознав, что происходит, она стала озираться по сторонам: посмотрела на два соединенных стола, на черный монитор компьютера, на белые чистые стены, в окно, за которым шумела осенняя листва и на меня.

Не успела она что-то сказать, как появилась пара санитаров с каталкой.

— Подождите! — пронзительно воскликнула она, когда её поднимали на руки. — Я не могу на операцию. У меня завтра выступление! Я Терпсихора!

Санитары фыркнули в кулаки, сдерживая смех. Диана ласково улыбнулась и дала знак ребятам не прекращать своих действий, не обращая внимания на ее крики, а я беззлобно усмехнулся.

— Везите её в операционную. Видите, она уже не в себе.

— Подождите! — больная на удивление бодро спрыгнула с кушетки и тут же схватилась за бок. — Я могу потерпеть! Честно! Давайте я завтра после выступления сразу приеду, и вы сделаете операцию? Честно! Честно!

По её щекам текли слезы, словно она упускала действительно что-то важное. Но я знал, что дороже здоровья может быть только возможность потерять жизнь.

— Ну, отлично, дерзай, Синицына. Только завтра не забудь катафалк заранее вызвать, чтобы сэкономить, — сказал я, сложив руки на груди.

— Ката… Что?

— Именно. Ты умрёшь, если срочно не сделать операцию.

Мои слова сильно повлияли на неё. Она застыла как статуя в музее, красивая такая статуя — бледная — и впервые за время, проведенное здесь, осознанно взглянула на меня и поджала трясущиеся в рыданиях губы.

Она отвернулась к оранжевой стене коридора и больше не сопротивлялась, пока ее укладывали обратно на кушетку.

— Я умру?

— От этого никто не умирал, да и я не позволю такой красоте сгинуть. Увидимся через полчаса, танцовщица.

Она кивнула и перевела взгляд на меня, сильно задрав голову.

— Это балет, — буркнула она обиженно и стала сильно напоминать котенка.

Меня аж передернуло, никогда меня не прельщала романтика, уж слишком она была недолговечна, а любовь, как и здоровье, подвержена постоянным рискам.

Вот секс — дело простое. Если возникало притяжение тел, не стоило ему сопротивляться. И если говорить честно, то именно мысли о сексе вызывала эта крошка, которая скоро встанет на ноги и сможет их для меня раздвинуть.

Широко раздвинуть.

Вот это правильные мысли. Тем более, что взгляд синих глаз давал понять, что Синицына очень даже не против продемонстрировать мне свои хореографические умения.

Я с каким-то подспудным удовлетворением отметил, как она смотрела на меня до тех пор, пока не закрылись двери лифта.

Глава 3. Пора что-то менять

— Диана, уточните у неё, обширную делаем операцию или эндоскопическую.

— У нее полис ОМС.

— Да, хоть ПМС. Всё равно спросите, может, она готова оплатить прокол? Это все-таки три дня в больнице, а не семь. Да и балетом своим займется быстрее, — усмехнулся я, фантазируя о сексе на сцене, но печальный взгляд медсестры резко охладил пыл.

С таким лицом она выглядела еще старше. Я знал, что из-за матери ей требовалась поддержка. Та уже давно была пациентом хирургического отделения.

Но я давно искоренил в себе функцию надежного плеча, еще с тех пор когда за слезы отец меня бил, а мать не могла этому противостоять.

— Диана, — довольно резко сказал я. — Я помню про вашу маму. Как раз сейчас собираюсь к заведующей, возможно уже нашелся донор.

— Но мы не первые в очереди.

— Не первые. — А что поделать? — Но и вашей матери не двенадцать лет, как той девочке. Тем более еще непонятно кому оно подойдет.

В её глазах засветилась надежда, и она смахнула набежавшие слезы.

— Спасибо вам, пойду отнесу данные в операционную и спрошу Синицыну про полис.

Диана взяла с собой карту и умчалась наверх по лестнице, явно довольная моими словами. А я посмотрел ей вслед и в голову закралась одна нехорошая мысль, вернее она была замечательной со стороны жизни одного пациента, но отвратительной с моральной точки зрения.

Я снял телефон с зарядки и нашел в списке контактов нужный номер.

— Димон, как оно?

— Жизнь дерьмо, люди умирают, но нас безносая не возьмет, — веселился мой приятель из психиатрического отделения. Наши отношения были самым странным, что случалось со мной в жизни. Новиков, невысокий парень с темными кудрями и неизменной улыбкой на лице, вошел в мою жизнь в один из самых тяжелых периодов…