Его ошибка (СИ)

— Проработав в больнице почти год, ты даже представить себе не можешь чего я навидалась. — я опускаю глаза в пол, смотрю на свои босые ноги. — Каждый день заходить в палату к маленьким детям и видеть их бледные лица, цианозные губы и пустые глаза. Понимать, что у каждого из них терминальная стадия анемии. Что шансы выжить практически сводятся к нулю. — я глубоко вздыхаю и вцепляюсь пальцами в край футболки и начинаю его теребить. — Видеть как их родители выходят из палаты, падают на диваны и не сдерживают слез. А после, стирая с лица последний след истерики, натягивают улыбку и возвращаются к детям, — я поднимаю глаза, наполненные слезами, и смотрю на напротив стоящего парня. — Маленькие дети каждый день умирали в этой больнице и у них практически не было шансов. Они не успели ничего в этой жизни. Каждая клеточка их собственного организма убивала их. И я уверена, что при возможно они бы отдали все, чтобы у них была гарантия жизни и пусть даже в инвалидной коляске, — меня начинает трясти от ярости и гнева, переполняющих меня. — И ты хочешь мне сказать, что ты опустил руки? Ты не попытаешься поднять своего брата? Совсем недавно были неизвестно будет ли он жить вообще, а сейчас все изменилось, сейчас у него появилась возможность прожить эту жизнь заново, — моя рука упирается ему в грудь, и я чувствую, как бешено колотиться его сердце. — Уже все решил за него? Решил, что он не захочет жить? Да черта с два. Я собственными руками заставлю его бороться за эту жизнь, хочешь ты этого или нет.

Я замолкаю, слезы катятся по моим щекам, оставляя солоноватые дорожки. Моя грудь резко вздымается и точно также отпускается. Во рту пересыхает от громких и резких речей. — Мы его поставим на ноги, обещаю.

— Мы? — он произнёс это тихо, почти шёпотом. На секунду в его глазах что-то изменилось, что-то заблестело.

— Да, Адам, мы. Я всегда буду рядом.

Адам закрыл глаза, протянул свою мощную руку ко мне и, ухватившись за талию, притянул к себе. Уткнулся носом в шею, опаляя горячим дыханием мою и без того разгоряченную кожу. Я положила голову на его плечо и обвила руками его спину. С этим мужчиной никогда не будет легко, я знаю это. Почему-то с самого детства его жизнь наполнена печальными и терзающими душу событиями, не оставляя в его жизни места чему-то светлому и прекрасному. Но я готова бороться со всеми проблемами, которые встанут на нашем пути. Ведь я точно знаю, что я нужна ему, точно также, как я нуждаюсь в нем.

Глава 21

Еще десять дней Марк провел в больнице. Мария Герасимовна настолько сильно переживала за него, что не отходила от него ни на шаг. Нам приходилось силой вытаскивать ее из больницы, аргументируя это тем, что ей нужно хотя бы поспать. Состояние Марка все эти дни наблюдалось врачами и, не найдя никаких новых заболеваний или возможности рецидива, парень вернулся домой.

Я загружала посудомоечную машину. День за окном был действительно жарким, не спасал даже кондиционер, работающий на всю мощность. Мое внимание привлекла приятная мелодия на телефоне, благодаря которой я поняла, что мне звонит мама. Честно говоря, я до последнего откладывала разговор с ней, прикрываясь неотложными делами. Легенду моего неожиданного отъезда в Израиль необходимо было развеять или хотя бы попытаться сменить тему, и заставить забыть. Ведь все наладилось. Я больше не пленница Адама, а он не мой мучитель. Я нахожусь в его доме по собственной воле, и схожу с ума от чувств к этому мужчине, которые переполняют меня. Думала ли я пару месяцев назад, что все сложиться именно так? Нет.

Еще не так давно я желала навсегда забыть это место и не видеть его серые глаза. А сейчас я каждое утро просыпаюсь рядом с ним, от запаха его тела бабочки в животе вырываются наружу, а от одного его взгляда хочется любить его и любить. Не уверена, что чувства Адама настолько же сильны как и мои, но ведь когда любят, то любят безвозмездно, ведь так? К тому же, он явно ко мне что-то испытывает. И мне большего не надо.

— Привет, — волнение внутри меня набирает обороты от предстоящего разговора.

— Марта, как ты?

Я знала, что этот вопрос был не искренним. Ей было что-то нужно от меня, но оставалось узнать, что именно.

— Что тебе нужно? — я резко захлопнула дверцу посудомоечной машины и скрестила руки на груди.

— Как грубо, доча, — на заднем фоне были слышны мужские приглушенные разговоры и еле уловимые звуки музыки. — Я слышала ты улетела учится в Израиль, на какие деньги?

Вот она, моя мать во всем своем обличии. Ее интересуют только деньги и мужики. Ей всегда было плевать на меня, где я хожу, где учусь, во что одета, что ем. Когда я поступила учится и уехала в другой город, я почувствовала безмерное облегчение от того, что мне больше не придется видеть пьяные рожи ее мужчин и терпеть их стоны за стенкой.

— Государственное финансирование. Если тебе опять нужны деньги, то у меня их нет.

— Нам нужно оплачивать коммунальные счета и покупать продукты. Ты же никогда не оставишь в беде свою мамулю?

— А моя мамуля может дать пинка своему очередному мужику и заставить его пойти работать?