Его одержимость

Если бы у меня была дочь, и кто-то ее обидел, я бы его тупо выпотрошил.

А я, наверное, ужасно сильно обидел ангелочка.

Но, блять, это мой характер. Я не смогу быть все время милым.

Я не знаю, смогу ли быть милым хотя бы пару часов.

Понятия не имею, что нас с ней на самом деле ждет. Особенно, если чика начнет упираться и спорить. Я же настою на своем, и будет скандал. Это в лучшем случае. В худшем опять какой-то ужасный обморок.

Но нет. Это вряд ли.

В любом случае, отказываться от своих желаний поздно. Именно эта женщина будет рожать моих детей, хочет она сейчас или нет.

А мои дети заслуживают историю, которой можно будет гордиться.

Я не я, если не создам идеальную семью, как была у моих родителей.

Я делаю необходимые звонки. Родителей ангелочка срочно посадить на вертолет и немедленно привезти. И в больницу звоню договариваюсь. Мне нужен лучший гинеколог.

Если сраный Рауль что-то все же сделал, это можно вылечить.

А я пойду к парням заниматься делами.

Отвлекусь хоть, поскольку из-за того, что было у меня с Кортни Фуэнтес, у меня какой-то блядский страх не оттолкнуть мать Анхелы, а, наоборот, слишком ей понравиться. Идиотизм, но мыслишка четкая.

* * *

Первыми прибывают врачи. Работа у них такая.

Мендес докладывает, что когда Анхела очнулась, то не до конца в себя пришла. Он ей сделал укол, и она спит.

Я спрашиваю у Пилар — ничего подозрительного девчонка не заметила. Даю ей наличку и прошу выйти. Незачем ей знать наши с Анхелой тайны.

И Мендеса тоже временно отсылаю.

Остаюсь с врачами из клиники и жду результат осмотра.

Проверяют все, что можно проверить в таких условиях.

Ничего особенного, а я себя чувствую хуже, чем когда ехал на штурм. Там все понятно было, а здесь от меня не зависит вообще ничего.

Чувствовать себя слабым отвратительно.

Медсестричка мне говорит:

— Судя по всему, дефлорация произошла около недели назад. Но в ближайшие дни половых контактов не было.

Не было…

А у меня гора с плеч.

Пилот вертолета мне доложил, что родители Анхелы вылетают. Я их мысленно так и зову: родители. Господа Рубио. Никакой фамильярности.

Не знаю, как бы я смотрел этим господам Рубио в глаза, если бы не уберег их дочь.

Я расплачиваюсь с докторами и прошу Мендеса и Пилар опять зайти. Пусть караулят чику, пока не прилетят ее родители.

А я пойду заниматься следующим делом. Рамос приехал, привез криминалиста, и тот начал работу.

Мне ужасно хочется поцеловать чику в губы, но я сдерживаюсь. Вдруг ее разбужу?

Теперь мне предстоит смотреть не на чудесную спящую Анхелу, а на то, что осталось от Кортни, если это она.

Выясняется, что она.

Вообще жесть какая-то выясняется.

Будто Маноло Фуэнтес ее застрелил, а потом поджег дом и сам застрелился.

И все это случилось еще даже до захвата.

Пиздец какой-то. Неужели Кортни рассказала Маноло про свои чувства ко мне, ну, может, нервы сдали, а тот отреагировал совсем не как ей хотелось? Не как половая тряпка.

А Рауль как про родителей понял, так съехал с катушек и начудил.

Надо допросить его оставшихся людей и восстановить полную картину событий.

Но это потом.

Пока нужно похоронить Фуэнтесов на их бывшей земле, а погибших боевиков отдельно.

На похоронах боевиков я присутствовать не обязан, другие дела в этом время порешаю.

Что ни говори, я чувствую вину перед Кортни. Я все делал правильно, а она была той еще стервой.

Но мне жаль, что оно вышло так.

Хотя у каждого своя судьба.

Может быть, моя теперь станет повеселее.

* * *

Шум вертолета немного выбивает меня из колеи, и я быстро осматриваюсь.

Раулева одежда села хорошо, вроде я чистый. Ну и славно.

Пойду встречать гостей.

Интересно, какие эти люди живьем, в которых пошла чика.

Внешне она взяла поровну от матери и от отца, это я из досье знаю.

А вот от их характеров зависит все. Они либо меня примут, либо нет, и моя война с ангелочком продлится.

Не хочу воевать. Любить ее хочу. И чтобы она меня любила.

Хватит с меня «неуклюжих обезьян» и прочей мути.

Я смотрю, как Эстебан Рубио помогает вылезти из вертолета жене, и чувствую, что характером чика больше в отца. А мать у нее, хм, интересная.

Что-то в мимике и пластике необычное. Свободное, раскованное и одновременно плавное.

Я вдруг понимаю, что хочу, чтобы Анхела вела себя так же, а не сопротивлялась и зажималась.

Она пока, как солдат, а солдат-то я. Ее дело — цвести на моей земле.

Я подхожу к Рубио.

— Здравствуйте, господа. Позвольте пригласить вас на разговор. Меня зовут Диего Рейес.

Судя по тому, как вытягиваются их лица, меня узнали.

Пилота я просил мое имя ни в коем случае не раскрывать.

— Здравствуйте, господин Рейес… — Эстебан отвечает вроде спокойно, но на деле как учитель на экзамене. Продолжай, мол, парень, а если облажаешься, то и получишь, что заслужил.

— Пройдемте в гостиную, — я показываю рукой, куда идти.

Тела с улицы убрали, все выглядит более-менее пристойно. Слугам я велел пока что по дому не гулять. А они и не хотят сами, Фуэнтесов оплакивают.

Веду Рубио в небольшую уютную комнату, которая ближе всего к входу.

Здание еще прибрать не успели, не до того.

А мне мнение Рубио сейчас важнее всего.