Его невеста

– Пойдем, ляжешь, – я обхватила его поперек груди. – Я позвоню Андрею… Спрошу.

– Нет! – зарычал Эмиль. – Не звони…

Путаясь в незнакомой квартире, я отвела его в комнату и задернула шторы. Помогла лечь и встала на колени рядом с кроватью, касаясь горячей щеки.

Ему становилось хуже: он стонал, не сдерживаясь. Обхватил плечи руками, вдавливая пальцы – ему куда-то нужно деть дурь от боли. Это походило на первую ломку, только мощнее.

Скоро он в голос начнет орать от боли. Будь это обычной ломкой, приступ можно было бы снять кровью. А что делать сейчас?

– Тише, Эмиль, – дыхание задрожало, будто это я мучилась. – Тише. Ты был в эффекте? Когда ты в последний раз пил кровь?

Он не ответил, сосредоточенный на своем внутреннем мире.

Я гладила его висок, убирая прилипшие от пота волосы. Какой же он горячий, даже тонкая кожа вокруг глаз и рта покраснела от жара. Эмиль ненадолго затих, затем снова заныл сквозь зубы от выкручивающей боли. Скрюченные пальцы сжались на моем запястье до бордовых следов, с такой силой, что чуть не раздавили кости.

– Мне больно, – прошептала я, прижимаясь щекой к колючей щеке. – Эмиль, отпусти…

Он убрал руку, скалясь в пустоту и пытаясь отдышаться перед новым спазмом. А если он умирает? Если дело в Ларисе, я убиваю его собственными руками… Это невыносимо: смотреть и не знать, как помочь.

Эмиль слепо смотрел перед собой, глаза остановились, но он дышал. Ну нет, я тебя никому не отдам: ни врагам, ни боли.

Я вскочила на ноги, вернулась на кухню и заглянула в пустой холодильник – крови у Эмиля не было. Если это ломка, доза точно сняла бы приступ. Можно позвонить Андрею и спросить совета, но он не станет помогать. Он будет рад, когда Эмиль умрет, а еще он предупреждал, что убьет его сам, если я его накормлю.

Андрею нельзя звонить.

Вой из соседней комнаты вызвал такое черное отчаяние, что я едва не разрыдалась.

Мое тело, мне решать, для кого вскрывать вену.

Я откопала нож в ящике, закатала рукав и прижала лезвие к левому запястью. Сейчас будет больно. Но не больнее, чем Эмилю. Я зажмурилась, полоснула по запястью. Рана резко заныла, наполняясь темной кровью. Лучше бы сцедить в стакан, но только время терять. Пусть пьет так.

Я вернулась в комнату.

– Эмиль, – ему стало совсем плохо, кожа побелела, лицо в испарине. Он лежал на боку и смотрел в стену мутным взглядом.

Я опустилась на колени рядом и предложила запястье. Эмиль перехватил руку, влажные губы наощупь нашли рану, и я дернулась, когда он попробовал сглотнуть.

Эмиль прервался и навис над порезом, ждал, пока тот заполнится кровью сам. Чувствительные к боли друг друга и из-за этого ласковые, мы соприкоснулись лбами… Да только без толку, ему не становилось лучше. И он первый это понял, пока я понукала его пить хриплым сорванным голосом, а он мотал головой. Все слабее, тише огрызался, потом упал щекой в подушку, глядя остановившимися глазами мимо меня.

– Эмиль! – я встряхнула его, стараясь не замечать обмякшие мышцы спины, но он не реагировал.

Попыталась повернуть голову к себе, кожа стала холодной, как резина. Только не это… Не это. Я с силой сжала запястье, выдавливая кровь и не ощущая боль, настолько силен был шок. Она потекла тонкой струйкой, я размазывала ее по безвольным губам Эмиля и пыталась остановить подступающую истерику.

Он ведь не хотел пить, а я заставила…

Когда по телу прошла судорога, и он захрипел, я не выдержала, заметалась по комнате, пачкая кровью. Это была плохая идея. Плохая… Эмиль полукровка. Кровь пожирателя не делала его сильнее, она его убивала.

Когда я нашла его, умирающего в своей ванной, он ведь был в похожем состоянии. А тогда он сглотнул несколько капель, а не стакан. И предложила я шею, а не запястье. Теперь поздно.

Не помня себя, я выбежала из квартиры. Было все равно, что подумает Андрей – больше мне никто не поможет. Я набрала его номер, устраиваясь за рулем «мерседеса», и надеялась, что вампира все-таки убить не так просто. Что еще есть время.

Рукав рубашки набряк от крови и лип к руке, холодный и скользкий. А если он обманул меня, если знал, что Эмиль…

– Да? – резко сказал он.

– Андрей, – зарыдала я. – Прошу тебя, помоги… Где ты, я приеду…

Он что-то спросил, но краем глаза я уловила движение слева – быстрый темный промельк в боковом окне. Стекло лопнуло, белея от трещин, и с хлопком продавилось в салон. Его выбили ударом кулака.

Я дернулась, пытаясь перебраться на соседнее сидение, но рука уже поймала меня за волосы. Не церемонясь, меня вытащили из машины на асфальт – средь бела, во дворе жилого дома, на виду у случайных прохожих. Я жестко приземлилась, обдирая ладони и колени, и как только собралась рвануть с низкого старта, меня швырнули обратно ударом ноги.

Второе падение – полубоком, было особенно сильным. Я ударилась бедром и припала к земле, рассматривая окруживших меня мужчин. Четверо, все молодые, кроме одного – ему было около сорока, высокий, и с неприятным лицом. Он смотрел, презрительно склонив голову – словно это букашка на асфальте, а не я. Можно пройти мимо, а можно раздавить.

Я не могла тратить время, пока Эмиль там, умирает один.