Его невеста

Все по-старому. Следы пыток на теле, добит из огнестрела. Я внимательно осветила труп со всех сторон, уделяя внимание лицу. Посмертная гримаса вызывала отвращение: застывшая, наполовину расслабленная маска. Сильно избит, веки опущены. Клыки в оскаленном рту блестели под дрожащим светом фонаря.

Между веками я рассмотрела темную полосу, словно кто-то сажей провел. Но это явно не сажа.

– А почему у него кровь в глазах? – спросила я и присела на корточки. – Откройте ему глаз.

Николай сдержанно выдохнул – просьба явно ему не понравилась. Подтянув брюки, словно брезгливая фрейлина юбку, он осторожно присел на корточки рядом и потянулся к лицу. Пальцы попали под свет, и я заметила, как сильно они дрожат.

Вместо того чтобы сосредоточиться на теле, я посветила на него. Тот зажмурился и отпрянул, уворачиваясь от луча. Николай не смог скрыть нервозности: слишком бледный и часто сглатывает.

– Простите, – я и забыла, что вампиры чувствительны к свету. Он под дозой, неожиданная вспышка наверняка причинила ему боль. – Что с вами?

– Все в порядке, – отрезал он, склонился над трупом и с силой развел веки убитому.

Я внимательно осмотрела деформированный глаз в густой сетке кровоизлияний.

– Похоже, ему хотели глаз выдавить, – заметила я. – Николай, вы что-то скрываете? Эмиль вас заставил молчать? Я ему не признаюсь, скажите, что вас беспокоит?

– Я вам еще нужен? – вопросов он как будто не услышал.

Я тяжело вздохнула и покачала головой.

Он присоединился к группе вампиров неподалеку, а я осталась в камышах. Поставила ногу на камень, хотя уже промочила обувь и снова склонилась над телом. Мне бы хоть одну зацепку. Любую.

У нас каждую ночь по убитому, скоро на нас спустят собак – не только на Эмиля, но и на меня. Даже компания на берегу уже косилась – что я за охотница такая, если ничего не могу найти? Ненавижу бессилие.

– Где его вещи? – крикнула я.

Для пыток нужно время. Где-то он их держит перед смертью. Только где? Место должно быть уединенным, тихим – чтобы незаметно избавиться от тела. Крови много… Убийца должен иметь возможность привести себя в порядок после, или подготовиться иначе. Что еще?

Меня отвлек посыльный Николая: вампир протягивал пакет с вещами. Я порылась внутри, подсвечивая фонариком: ключи, кошелек, всякие мелочи. Банковская карта и наличные на месте. Больше всего меня заинтересовал телефон.

Я открыла исходящие: так и есть, последний вызов Андрею. На всякий случай запомнила точное время и начала рыться в контактах. Знакомых имен, кроме Касьянова я там не нашла.

Устроившись на траве, я вытащила из кармана мятую распечатку и начала сверять по списку. Получается, связь между убитыми только через Касьянова. Не знаю, почему, но он – связующее звено. Нужно вернуться к первому делу…

Я так увлеклась, что не заметила, что сзади подошли.

– Что там с ячейкой? – я вздрогнула от звука голоса и обернулась.

Эмиль стоял надо мной и приветливо улыбался. Руки в карманах, поза свободная – все еще навеселе после клуба. О ячейке я давно забыла, хотя сама звонила ему с утра и просила помочь.

Мысли крутились вокруг его вампирш, и этим вопросом он выбил меня из колеи.

– Ничего, – пробормотала я. – Там только деньги были.

Он кивнул – мол, проехали, ласково меня рассматривая. Я не выдержала первой, отвернулась, делая вид, что страшно занята распечатками.

Первым порывом было кинуть обвинения ему в лицо, но я не смогла. Меня остановил этот взгляд – уверенный и спокойный, словно он в своем праве делать все, что хочет. Я боялась, что услышу в ответ.

Но это не значит, что мне не больно.

– Подожди здесь, – Эмиль спустился к реке осмотреть труп, а я быстро попрятала бумаги и пошла к машине.

С телом я закончила и, если повезет, уеду быстрее, чем Эмиль опомнится. Чужой фонарик я оставила на траве и пробиралась в темноте. У меня было какое-то странное состояние: смесь из горечи, обиды, легкий фон разочарованного человека. Я не сразу поняла, что в этом состоянии я жила день за днем, пока была за Эмилем замужем. Это горький вкус разбившихся надежд.

Пару часов назад я хотела к нему вернуться, а теперь – убежать как можно дальше.

– Яна!

Заметил. Сейчас догонит – ему темнота не помеха.

– Почему ты ушла? – я почти вышла на дорогу, когда Эмиль взял меня за руку. – Я просил подождать. Куда ты всегда убегаешь?

Я обернулась, скованно отгородившись плечом, потому что пальцы на запястье были горячими и требовательными – догадалась, что будет дальше. По жадному прикосновению, по голодному голосу. В темноте я не видела его лица, но и не нужно: губы Эмиля внезапно оказались на моих, он надавил на подбородок, уверенный, что отвечу. Ни запаха алкоголя, ни чужих духов – от него пахло, как обычно.

Я резко отвернулась. Нормальное приветствие, ничего не скажешь!

– Что такое? – влажный шепот опалил левую щеку. – Нас не увидят, успокойся. Я скучал…

– Правда? – разозлилась я.

Останься встреча в деловых рамках, может быть, я бы промолчала. Теперь злость загорелась во мне, как столб огня. Та самая злость, в которой говорят откровенно, а потом жалеют о сказанном.