Его нельзя поджигать

- Тогда бы ты не осмелился сделаться подопытным кроликом... Ты постоянно вспоминаешь и постоянно заглушаешь в себе эти воспоминания. Тебя беспрерывно душат твое и чужое прошлое. Какая же это мерзость - человек! Всегда по уши в грязи, в дерьме, в свинстве...

- Скотина! - кричит Натан. - Скотина!

Он прыгает к лифту, врывается в кабину так резко, что та едва не разваливается на части. Больно ударяется о полированные стенки. Дрожащей рукой бьет по кнопкам. Он, гениальный изобретатель Натан Бронкс, до сих пор изъяснялся со своим злым духом и своим соратником, Большим Компьютером, исключительно через электронных посредников. Они послушно передавали импульсы в обе стороны - от Компьютера в мозг человека и наоборот.

- Эй ты, мне нужно тебя увидеть, да и ты должен познакомиться со мной ближе, - кричит он, приседая.

Ему кажется: это Юлия - одна из Юлий перед великим экспериментом смерти и воскрешения.

- Эй, ты!-Натан невольно взмахивает рукой, будто имеет дело не с мозгом из мозгов, сверхмозгом-невидимкой, а с другим человеческим существом, которое можно запутать словами, жестами, чувствами.

"Это смешно, - думает он, - в этом компьютере сидит мое второе "я", эта скотина знает обо мне все, воспринимает даже те чувства, которых не в состоянии понять, вернее, испытать. Я загнал в эту скотину, кроме своей собственной памяти, память моих родителей, память пилота и память Юлии все их памяти в самых жутких ситуациях. Я впечатал туда память всех тех, кто погиб и кого мне пока не удалось возродить, так и тех, которых я воскресил. И там весь я, самый полный, перед всеми своими смертями и после всех воскрешений.

И все это там, да, и может быть выдано по первому требованию. И я еще никогда не видел создания, из-за которого владею такими познаниями. Никогда не пытался уничтожить чудовище, знающее слишком много..."

- Я еду к тебе! - Он снова сгибается, стараясь ускорить и без того очень быстрый лифт,

- Ты хочешь меня увидеть? Но это абсурд. Я - это структура, которая постоянно растет. Уже сотни лет, беспрерывно. Я - структура столь сложная и разветвленная, что ее нельзя обозреть одним человеческим взглядом. И многими взглядами, и даже многочасовым, многонедельным созерцанием. Зачем ты идешь ко мне? Ты ничего не увидишь, ибо смотреть здесь не на что. Даже если бы ты меня увидел - что тебе это даст?

- Я хотел бы лишиться чувств, избавиться от воспоминаний, я...

- Нe понимаю, чего ты от меня хочешь. Зачем тебе личный контакт? Какого ты ждешь совета? Мои методы тебя не удовлетворят. Тебе нужен чисто человеческий метод, а я совсем другой. Я не отличаю добра от зла, красоты от уродства, любви от ненависти. Твои родители, твоя Юлия, твои уродцы из неудачных экспериментов, все, что я о тебе знаю, разумеется, есть во мне, Это такая же часть моего организма, как для тебя рука или нога. Важная и естественная часть, но не больше.

- И ты не смог бы ее лишиться?

- А ты дал бы оторвать себе руку или голову? Но давай попробуем, проверим, возможно ли вырезать хотя бы часть этого старья из твоего мозга. Договорились?

- Сначала я хочу увидеть тебя вблизи. С глазу на глаз, наедине. Мне это необходимо.

- Ко мне тебя не впустят, никто не откроет тебе входы. Я правильно говорю - никто не отворит перед тобой ворота? Собственно, я не знаю, что такое вход в вашем понимании, что значит "ворота", но так у вас говорят. Верно? Ты не сможешь пройти к моим органам. Этот вход охраняется. Ты прекрасно понимаешь, что меня увидеть нельзя.

- Даже если ты сам разрешишь?

- Не смогу. Ты знаешь: это зависит не от меня.

- От кого?

- Тебе, по-моему, виднее.

- Я задаю научный вопрос: от кого зависит твоя свобода действий?

- Никто уже этим не интересуется. Никому не приходит в голову заниматься столь бесполезной проблемой. Я работаю отлично, изо всех сил, причем все лучше и лучше, я беспрерывно совершенствуюсь, но решение о моей свободе от меня не зависит. И, вероятно, ни от кого.

- Я тебе не верю.

- И ты, профессор, так говоришь? Ты говоришь о вере? Раз так, мы никогда не поймем друг друга, Я охотно предстал бы перед тобой, но не знаю, как это сделать. Стражу, которая охраняет меня, я создал сам, но она мне не подчиняется. Не надо ехать сюда. Останови лифт.

- А сам ты не можешь?

- Не могу.

- А мог бы ты хладнокровно уничтожить тысячи человеческих жизней?

- Только в том случае, если это будет необходимо для блага системы, которой служу.

- Ты программируешься самостоятельно?

- Да, но главное направление программы было намечено при моем рождении. Основная линия моего развития и моих действий определена однозначно и бесповоротно.

- Ты обманываешь меня.

- Дискуссия в этих категориях беспредметна.

- Ты скрываешь свою силу передо мной и, видимо, перед другими,

Молчание.

- Поэтому я иду к тебе.

Ответа опять нет. Даже стих шум динамика.

Лифт мягко останавливается на минус 101-м этаже. Натан знает, что именно здесь находится главный, возможно, единственный вход к Компьютеру. Он давно уже помнит схему на память. Ведь он проходил ее еще в школе, класс за классом углубляя знание о конструкции искусственного мозга-гиганта.