Его настоящая девушка

Максим не поймет меня. Он лишился родителей, будучи слишком маленьким, чтобы понимать, насколько это больно и невыносимо. Мне, конечно, мало что известно о нем, но я не думаю, что он испытывает тоску по людям, которых не помнит.

– А ты? – Максим смотрит на меня. – Кто и что помогло тебе?

– Заботы, – отвечаю я полушепотом. – О Розе, о маме и бабушке. Когда хочешь, чтобы родным людям было хорошо и спокойно, ищешь пути и возможности. План выстраиваешь, – усмехаюсь я. – А с этими поисками собственные печали уходят на второй план.

– Значит, ты готова жертвовать собственными интересами ради других людей? – спрашивает Максим с таким видом, словно ему не до конца понятны мои мотивы.

– Не «других», а родных мне людей, – исправляю я, внимательно наблюдая за мужским лицом. Оно застывает в гримасе сомнений и непониманий, которые лично у меня вызывают слишком много вопросов. В мыслях молниеносно проносятся слова Маргариты о детстве Максима. – Людей, которых я люблю. Тебе ведь это не знакомо, верно?

– Само слово «жертва» несет в себе негатив и вынужденность. Обстоятельства принуждают тебя делать то, чего ты делать не хочешь.

– Да, я не хотела продавать свою машину, потому что это была память о моем двадцатилетии. Я не хотела уезжать из города, где у меня был свой угол и возможность не отвлекаться на разговоры, чаи, кофе, детский сад, а уверенно идти к своей мечте. Если бы я не умела чувствовать, у меня бы сейчас была другая жизнь. Я бы ездила на крутой тачке, жила в квартире с зеленой террасой и смотрела на вечерний сверкающий город, наслаждаясь гулом проезжающих машин. Меня это всегда вдохновляло. Я чувствовала себя свободной от забот, которых не знала. Но есть уважение, благодарность и любовь к людям, которые сделали меня и мое детство счастливым. Это есть во мне и оно никуда не денется. Никогда. Это вовсе не жертва и не долг. Это то, как я люблю их.

– Настолько, что даже не осознаешь, как много потеряла?

Максим определенно не понимает меня. И если бы я не знала о том, что случилось с его родителями, то наверняка не стала бы сейчас искать оправдание его словам, которые воспринимаю за сущий бред.

– Я ничего не потеряла, – произношу так, словно мне неловко. – Всегда можно вернуться к началу.

А ведь мне действительно неловко говорить об этом с человеком, который так далек от всего того, что дарит, вселяет и чему учит семья. До этой минуты я даже не осознавала насколько Максим одинок и пуст. В нем есть только внешняя оболочка и неудержимое стремление работать, а что за этим завидным фасадом… Нет, это не мое дело. И вообще я уже достаточно наговорила лишнего.

– Раньше ты жила в городе? – спрашивает Максим, сохраняя задумчивость.

– Да, – коротко отвечаю я и оглядываюсь в поиске официанта. – Если ты не против, я бы хотела уйти.

– Хорошо, – соглашается Максим без лишних вопросов, что очень удивительно для его командирской натуры.

Официант предлагает нам взять с собой вкуснейший десерт. Пока ждем, когда он принесет его, Максим отвечает на телефонный звонок и использует в своей речи замысловатые термины, смысл которых навсегда останется для меня тайной. Поймав себя на мысли, что даже это способно всколыхнуть мои облака, я начинаю раздумывать над тем, что скажу маме с бабушкой послезавтра. Нужно найти правдоподобное объяснение нашему с Максимом расставанию, чтобы у обеих не поднялось давление от переживаний. В конце концов, я упоминала, что у нас не серьезно и я не вижу дальнейшего развития этих отношений. Очень надеюсь, что очарование Максима не до конца затмило им разум и они ещё помнят о моих словах.

Когда нам приносят белую коробку, перевязанную синей лентой, мы, наконец, поднимаемся и выходим из небольшого цветущего сада, украшенного россыпью крошечных белых огоньков. Наши с Максимом плечи касаются друг друга, потому что идем мы по узкой шероховатой тропинке, а над головой по железной арке вьется дикий виноград. По правде говоря, я чувствую себя той самой Азалией, которая лет девять назад бегала на свидания и судорожно соображала в уме, о чем бы ещё таком интересном поговорить с парнем, который ей нравится?

Но сейчас-то всё иначе, напоминаю я себе. Во-первых, с парнем ты отлично покувыркалась несколько часов назад, причем трижды. Во-вторых, не парень он тебе вовсе, а так знакомый на пару ночей. А, в-третьих, он тебе совсем не нравится, так что не напрягайся и наслаждайся затянувшимся молчанием.

– Ты очень красивая, – произносит Максим совершенно другим голосом. То есть, он, конечно же его, но сам тон и звучание… Если бы я не знала, каким дерзким и требовательным бывает Максим, то решила бы, что он впервые говорит эти слова девушке. Или говорит их от сердца, а не потому что от них она точно растает и секс не заставит себя долго ждать. – Странная, смешная, строптивая, сумасшедшая, но… – хмыкнув, он поворачивает ко мне голову, – однозначно неповторимая.

– Комплименты на меня не действуют. – Очень даже действуют, черт возьми. – Какими бы расчудесными они не были.