Его моя девочка

Лиза убрала со лба прилипшие волосы, вытерла ладонью кровь, прошептала убеждённо, для себя, для него, уверенная, что Никита непременно её услышит:

– Всё хорошо будет. Потерпи.

«Скорая» приехала быстро, но он так и не очнулся. После короткого осмотра его положили на каталку, отвезли в машину. Лиза тоже в неё забралась, заявила твёрдо:

– Я с ним.

Но её никто и не думал выгонять. Один из парамедиков даже указал, где лучше расположиться, а второй уже названивал в ближайшую больницу.

Лиза сидела тихо, не лезла к ним с вопросами, не причитала, пусть и очень хотелось – ну почему он до сих пор без сознания? – просто держала Никиту за руку, проговаривая всё про себя: упрашивала, чтобы он очнулся, опять убеждала, что всё будет хорошо, и повторяла, что любит, очень любит и без него не может.

В приёмном покое она опять устремилась следом за каталкой, но вот тут её остановили, сказали, что дальше нельзя, только напоследок спросили про аллергию на лекарственные препараты, но про такое Лиза не знала, ответила, что вроде бы нет. Какая-то женщина среднего возраста – медсестра или дежурный врач – предупредила:

– Надо будет данные заполнить. Я сейчас подойду. Ты пока никуда не уходи. – Махнули рукой вдоль по коридору: – Там, в боксе, посиди, подожди.

Она с ума сошла? Да разве Лиза могла бы уйти?

Она послушно добрела до открытой двери, вошла внутрь. Стол, кушетка, тумбочка, ещё одна дверь, вроде бы на улицу. Наверное, это и есть бокс. И где здесь сидеть?

Лиза опустилась на кушетку, запахнула куртку, засунула руки в карманы, съёжилась. Холодно тут. По крайней мере ей так казалась, потому что пальцы мёрзли и начинало потихоньку трясти.

Медсестра пришла минут через десять-пятнадцать, сообщила:

– Наверх его увезли. В себя пришёл и даже порывался уйти. Пьяный был, да?

Лиза по-честному кивнула, приготовилась выслушивать что-нибудь возмущённое и осуждающее, но медсестра, устроившись за столом, сразу начала выяснять стандартное: имя, фамилия, возраст. Не про неё, конечно, про Никиту. А когда с формальностями закончили, Лиза попросила:

– А можно мне тоже к нему? Наверх.

– Нельзя, – категорично выдала медсестра. – У нас ведь тут не кино, обычная больница. Посетителей в такое время не пускают. Если только действительно особый уход нужен. Но тогда, скорее, в реанимацию положат. А туда тем более не пустят.

– В реанимацию? – упавшим голосом переспросила Лиза.

– Ну ты чего? – медсестра всплеснула руками. – Я же вообще, а не про твоего Никиту. Не надо ему в реанимацию. Не переживай. Только подлатают немного. Так что в любом случае к нему сейчас никак.

Лиза шмыгнула носом, сглотнула.

– Можно, тогда я здесь подожду?

– Зачем? Лучше домой поезжай. – разумно заметила медсестра. – Завтра придёшь. Я ж говорю, не переживай, всё в порядке будет.

Но Лиза упрямо возразила:

– Я лучше подожду. – Просительно заглянула собеседнице в глаза. – Можно? Но если нельзя, я тогда на улице.

– Ну, здрасьте! – воскликнула та. – На улице. – Потом махнула рукой. – Ладно, сиди здесь, жди. Или лучше в коридор перейди, там тоже стулья есть. А то вдруг ещё кого привезут. А я в отделение позвоню попозже, узнаю, как там. Сегодня у нас в общем-то спокойно.

– Спасибо.

Медсестра опять ушла куда-то, но через какое-то время действительно вернулась.

– Ну вот, я же говорила, ничего страшного с ним. Ребро сломано, но в основном ссадины и ушибы. Для таких драка не проблема, а развлечение. Ничего их не берёт.

– Он не такой, – возразила Лиза, совсем тихо, почти беззвучно, потому что никого не собиралась разубеждать.

Да какая разница, что думали другие? Она-то точно знала, и этого достаточно. Но медсестра либо всё-таки услышала, либо догадалась, сдержанно улыбнулась, потом заключила:

– Так что иди домой, не волнуйся.

Но Лиза не сдвинулась с места, уставилась на неё, хотя произнести ещё раз не решилась, чтобы опять не услышать в ответ категоричное «нельзя». И, видимо не вынеся её щенячьи-жалобного взгляда – а у неё ведь наверняка такой и был, и ничего она с ним не могла поделать – медсестра качнула головой, обречённо произнесла:

– Ну, ладно, ладно. Проведу тебя к нему. Он всё равно в палате пока один. Только верхнюю одежду сними. И бахилы надо одеть. – И потом уже, по дороге, дополнительно проинструктировала: – Соберёшься уходить, иди не через центральный вход, а возвращайся сюда. Куртка всё равно здесь будет. Я тебя выпущу. – И даже сама распахнула дверь нужной палаты, предупредила напоследок: – Только не очень долго.

Лиза послушно кивнула, вошла.

Палата оказалась совсем крошечной, напротив двери окно, почти от стены до стены, а вдоль этих стен две кровати. Одна действительно пустая, Никита – на второй, и до него всего несколько шагов.

Сейчас он и правда выглядел не настолько беспомощно и ужасно. Даже не лежал, наполовину сидел, откинувшись на подушку и приподнятое изголовье. Лицо не слишком пострадало, только свежий шовчик над бровью, разбитые губы и ссадина на подбородке. Увидел её, глянул недовольно и мрачно.

– Нахрена ты влезла?