Читаем Его младшая сестра полностью

Сидзуко. Но у меня их тоже нет!

Хиродзи. Интересно, если б не было меня, ты бы сразу же согласилась?

Сидзуко. Может быть…

Хиродзи. Но я-то существую. Если ты уйдешь, я потеряю последнюю надежду в жизни. Мне же совсем немного осталось. Если бы ты очень хотела этого брака, я, может быть, смирился… Но ведь ты не хочешь! Просто жертвуешь собой ради дяди и его семьи.

Сидзуко. Ты прав…

Хиродзи. Так уж лучше… Пойми, я работаю только для тебя. Мечтаю увидеть тебя счастливой! Сколько ты пережила за эти годы! Я хотел вознаградить тебя за все! И вот наконец появилась надежда, пусть пока смутная, но все-таки… Подойди сюда! Твои страдания когда-нибудь кончатся. Я все-таки мужчина. (Прикасается к глазам Сидзуко.) Ты плачешь?!

Сидзуко. Это ужасно, если дядя потеряет работу. Он такой хороший…

Хиродзи. Ах вот что! Ты все же собираешься согласиться.

Сидзуко. Хиродзи! Зачем ты так! (Плачет.)

Хиродзи. Тогда и плакать не о чем. Глупо приносить себя в жертву ради беспомощного, слабохарактерного и к тому же несправедливого человека, как я…

Сидзуко. Но как же мы будем жить, если дядя лишится места?

Хиродзи. Проживем как-нибудь… Если Нисидзима действительно поможет, должно что-то получиться… Но почему этот Айкава так хочет заполучить именно тебя? Он что, когда-нибудь тебя видел?

Сидзуко. Да. Дней десять назад, в трамвае. Я ехала с тетей, а Сабуро – с приятелем.

Хиродзи. Та-ак! Дальше!

Сидзуко. Только не сердись! Тетя вежливо с ним поздоровалась, представила меня: вот, мол, моя племянница, прошу любить и жаловать…

Хиродзи. И ты вежливо поклонилась! Покраснела… (Пауза.) Это ему и понравилось.

Сидзуко. После было еще хуже.

Хиродзи. Что еще?

Сидзуко. Позавчера мы с дядей были дома у Айкавы.

Хиродзи. Зачем ты туда пошла?!

Сидзуко. Я даже не догадывалась. Просто собралась в город вместе с дядей. Мне, правда, показалось немного странным, что тетя заставляла меня одеться получше и вообще навести красоту. Обычно она не обращает внимания на это, когда мы с ней выходим… По дороге дядя сказал: «Давай на минутку зайдем к Айкавам». Я ничего не подозревала. У них очень богатый дом! Нельзя сказать, чтоб там чувствовался хороший вкус, но, уж во всяком случае, такая обстановка стоит немалых денег.

Хиродзи. И ты познакомилась с его отцом и матерью, вежливо всем поклонилась…

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Дурочка!

Сидзуко. Это еще не все. Мне предложили помыться в их ванне.

Хиродзи. Не может быть!

Сидзуко. И дядя уговаривал, чтобы я непременно искупалась.

Уверял, что у них очень хорошая ванна.

Хиродзи. И ты пошла?

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Одна?

Сидзуко плачет.

Перестань плакать.

Сидзуко. Потом вошла госпожа Айкава.

Хиродзи. Ах, глупая! Глупая! Как же тебе не стыдно!

Сидзуко. А когда я выходила из воды, там оказался еще и Сабуро… Я вскрикнула, он тут же убежал.

Хиродзи. Потом ты, конечно, мило всех поблагодарила и отправилась домой…

Сидзуко. Да.

Хиродзи. Ах, не будь я слепым, так бы этого не оставил! Ну, не надо, не плачь! Все это было подстроено. Они сговорились! Нет, ты уж лучше сперва убей меня, а потом выходи за этого негодяя! Какая мерзость! Мерзость!

Сидзуко. Многим женщинам приходится еще хуже…

Хиродзи. А я к этому бесстыдству привыкать не желаю! Понятно?… Может быть, даже лучше, что дело дошло до этого! Нет, я не потерплю. В конце концов, я мужчина. Меня называли когда-то талантливым художником. Землю буду грызть, а не сдамся. Идем! Идем!

Сидзуко. Куда?

Хиродзи. К Нисидзиме!

Сидзуко. Зачем?

Хиродзи. Ты же не спрашивала дядю, когда шла с ним! Не спрашивай и меня!

Сидзуко. Хорошо.

Обо выходят.

Занавес<p>Действие второе</p>

Комната Нисидзимы на втором этаже. Книжный шкаф, граммофон. На стене висит картина. Входит Нисидзима, бросает шляпу на циновку; за ним – Есико.

Есико. С возвращением. Ну, как там?

Нисидзима. Правильно сделал, что побывал у них.

Есико. Он действительно совершенно слепой?

Нисидзима. Абсолютно.

Есико. Совсем беспомощный?

Нисидзима. Слепой человек – это вообще ужасно. А тем более художник…

Есико. Рисовать он, конечно, уже больше не может?

Нисидзима. Да где уж.

Есико. Обрадовался, наверное, когда ты пришел?

Нисидзима. Конечно. Правда, ненадолго…

Есико. А что случилось?

Нисидзима. Сестру его собираются выдать замуж.

Есико. Как же он будет без нее?

Нисидзима. Даже вообразить трудно.

Есико. Она похожа на свой портрет?

Нисидзима. Пожалуй. Повзрослела немного, а так очень похожа.

Есико. Такая же красавица?

Нисидзима. Да! Довольно красивая!

Есико. Тогда ты не зря сходил…

Нисидзима. Глупости!

Есико. Она что же, не хочет выходить замуж?

Нисидзима. Дело не в этом. Помнишь, мы возвращались домой из театра и в трамвае перед нами дремал подвыпивший тип?

Есико. А, такой заправский кутила?

Нисидзима. Да. Я сказал тебе, что это Сабуро Айкава.

Есико. И что же?

Нисидзима. Так вот, ее сватают за него.

Есико. Неужели?

Перейти на страницу:

Все книги серии Японская драматургия

Шелковый фонарь
Шелковый фонарь

Пьеса «Шелковый фонарь» представляет собой инсценировку популярного сюжета, заимствованного из китайской новеллы «Пионовый фонарь», одной из многочисленных волшебных новелл Минской эпохи (1368 – 1644), жанра, отмеченного у себя на родине множеством высокопоэтичных произведений. В Японии этот жанр стал известен в конце XVI века, приобрел широкую популярность и вызвал многочисленные подражания в форме вольной переработки и разного рода переложений. Сюжет новеллы «Пионовый фонарь» (имеется в виду ручной фонарь, обтянутый алым шелком, похожий на цветок пиона; в данной пьесе – шелковый фонарь) на разные лады многократно интерпретировался в Японии и в прозе, и на театре, и в устном сказе. Таким образом, пьеса неизвестного автора начала ХХ века на ту же тему может на первый взгляд показаться всего лишь еще одним вариантом популярного сюжета, тем более что такой прием, то есть перепевы старых сюжетов на несколько иной, новый лад, широко использовался в традиционной драматургии Кабуки. Однако в данном случае налицо стремление драматурга «модернизировать» знакомый сюжет, придав изображаемым событиям некую философскую глубину. Персонажи ведут диалоги, в которых категории древней китайской натурфилософии причудливо сочетаются с концепциями буддизма. И все же на поверку оказывается, что интерпретация событий дается все в том же духе привычного буддийского мировоззрения, согласно которому судьба человека определяется неотвратимым законом кармы.

Автор Неизвестен

Драматургия
Красильня Идзумия
Красильня Идзумия

В сборник входят впервые издаваемые в русском переводе произведения японских драматургов, созданные в период с 1890-х до середины 1930-х гг. Эти пьесы относятся к так называемому театру сингэки – театру новой драмы, возникшему в Японии под влиянием европейской драматургии.«Красильня Идзумия – прямой отклик на реальные события, потрясшие всю прогрессивно мыслящую японскую интеллигенцию. В 1910 году был арестован выдающийся социалист Котоку Сюсуй и группа его единомышленников, а в январе 1911 года он и одиннадцать его товарищей были приговорены к казни через повешение (остальные тринадцать человек отправлены на каторгу) по сфабрикованному полицией обвинению о готовившемся покушении на «священную императорскую особу». Излишне говорить, что «Красильня Идзумия», напечатанная в журнале «Плеяды» спустя всего лишь два месяца после казни Котоку, никогда не шла на сцене, хотя сам Мокутаро Киносита впоследствии утверждал, что его единственной целью при написании пьесы было передать настроение тихой предновогодней ночи, когда густой снегопад подчеркивает мирную тишину и уют старинного провинциального торгового дома, так резко контрастирующий с тревогами его обитателей. И все же, каковы бы ни были субъективные намерения автора, «Красильня Идзумия» может считаться первой попыткой национальной драматургии вынести на подмостки нового театра социальную проблематику Японии своего времени.

Мокутаро Киносита

Драматургия / Стихи и поэзия
Загубленная весна
Загубленная весна

В сборник входят впервые издаваемые в русском переводе произведения японских драматургов, созданные в период с 1890-х до середины 1930-х гг. Эти пьесы относятся к так называемому театру сингэки – театру новой драмы, возникшему в Японии под влиянием европейской драматургии.Одной из первых японских пьес для нового театра стала «Загубленная весна» (1913), написанная прозаиком, поэтом, а впоследствии и драматургом Акита Удзяку (1883–1962). Современному читателю или зрителю (в особенности европейскому) трудно избавиться от впечатления, что «Загубленная весна» – всего лишь наивная мелодрама. Но для своего времени она и впрямь была по-настоящему новаторским произведением, в первую очередь хотя бы потому, что сюжет пьесы разворачивался не в отдаленную феодальную эпоху, как в театре Кабуки, а в реальной обстановке Японии десятых годов.Конфликт пьесы строился на противопоставлении чистого душевного мира детей, девочки и мальчика, из обеих семей несправедливому, злобному миру взрослых, разделенных непримиримой враждой, что и дало, вероятно, основание критике провести аналогию между этой пьесой и… «Ромео и Джульеттой» Шекспира. Любопытно отметить, что в годы реакции во время второй мировой войны «Загубленная весна» была запрещена к исполнению, так как якобы искажала «дух солидарности», обязательный для соседей, а тема чисто детской любви, зарождающейся между двенадцатилетним Фудзиноскэ, сыном аптекаря, и четырнадцатилетней Кимико, дочерью податного инспектора, была сочтена неуместной сентиментальностью и попросту вредной.

Акита Удзяку

Драматургия / Стихи и поэзия

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги