Его любимая скрипачка

Сегодня он был одет небрежно: мешковатые хлопчатобумажные брюки цвета хаки, черные ботинки и серый свитер с V-образным вырезом и длинными рукавами. Он был небритым, а его волосы выглядели так, словно он просто пригладил их руками. Поставив кружку на стол, она уловила свежий аромат его геля после душа.

— Это для меня? — спросил он, кивая на кружку.

Она пожала плечами, решив вести себя беспечно:

— Если вы не против обмена микробами.

— Я уверен, у такой красивой женщины, как вы, микробов не бывает.

Она недоверчиво подняла бровь и вздрогнула, услышав его глубокий бас. Потом она вернулась в дом, радуясь предлогу, чтобы на мгновение уйти от Талоса и успокоиться. Включив кофеварку, она поняла, как часто бьется ее сердце.

Он испугал ее своим присутствием, вот и все. Накануне вечером она получила электронное письмо от его личного секретаря, в котором говорилось, что тот принесет ей партитуру в середине утра. Но он не упомянул, что ее навестит принц Талос. На самом деле она надеялась, что он останется во дворце и они больше не увидятся.

Выйдя на веранду, она увидела, что Талос держит в руке кружку и с отвращением морщится.

— Что это? — спросил он.

— Кофе мокко.

— Какая гадость!

— Значит, не пейте его.

— И не буду. — Он поставил кружку на стол и оттолкнул ее от себя, а потом кивнул на вторую кружку. — А там что?

— Кофе мокко. Если вы хотите другой кофе, то кухонная кофеварка в распоряжении.

В контракте, который она подписала с Талосом, не говорилось, что она будет готовить ему кофе.

Отвратительный контракт!

Она отмахнулась от этой мысли до того, как пришла в ярость. Если она будет кипятиться из-за его несправедливости, то не сможет острить и дерзить Талосу.

Когда она села за стол, непроизвольно отодвинувшись подальше от Талоса, он потянулся за яблоком. Вынув из кармана брюк металлический предмет, он нажал на боковую кнопку, и предмет превратился в нож с лезвием длиной по меньшей мере пять дюймов.

Талос заметил, как Амалия вздрогнула.

— Вас беспокоит мой нож? — спросил он.

— Нет. Вы получили эту вещицу, когда были бойскаутом? — спросила она с большим пренебрежением, чем следовало.

— Вещица? — Он развернул кресло, прищурился и бросил нож перед собой. Нож рассек воздух и вонзился в вишневое дерево, растущее в десяти футах от них. Он не потрудился скрыть свое удовлетворение. — Эту вещицу мне подарил мой дед по случаю моего окончания Сандхерста.

— Я под впечатлением, — отрезала она. — Я всегда думала, что в Сандхерсте учатся исключительно джентльмены.

Ей стало интересно, достаточно ли нахально она ему ответила.

— Вы пришли ко мне только за тем, чтобы резать беззащитные деревья? — спросила она.

Он поднялся на ноги.

— Я принес партитуру.

Он подошел к вишневому дереву и вытащил из него нож. Возвращаясь к столу, он знал, что Амалия настороженно отслеживает каждое его движение. Он принялся чистить яблоко.

Талос не понимал, зачем запустил в дерево острый нож. Вероятно, он хотел покрасоваться перед Амалией.

Он ни разу не был в компании человека, который считал бы его присутствие таким нежелательным. Люди жаждали общения с ним. Никто не относился к нему равнодушно.

Но Амалия вела себя так, словно ей не было до него дела.

— Это она? — спросила Амалия, открывая папку с партитурой.

— Вы выглядите так, будто боитесь прикоснуться к ней.

— Я никогда не держала в руках ничего сочиненного королевой.

Он с любопытством изучал ее:

— Вы почтительно смотрите на партитуру, но не проявляете ко мне, принцу этой страны, никакого уважения.

— Уважение надо заслужить, месье, — сказала она. — А вы не сделали ничего, чтобы его заслужить.

Почему она не боится его?

— На этом острове наши подданные с рождения уважают королевскую семью, — произнес он.

— Вы зарабатываете их уважение грубой силой? Или вы предпочитаете обычный шантаж?

— Пятьсот лет назад высокомерное отношение к члену королевской семьи Агона считалось изменой.

— Если бы этот закон был по-прежнему в силе, я уверена, число ваших подданных равнялось бы нулю.

— Этот закон был принят в сенате в благодарность моей семье за сохранение этого острова в безопасности. Но именно мои предки отменили его.

— Держу пари, ваши подданные праздновали отмену закона всю ночь.

— Не стоит недооценивать людей этого острова, дорогуша, — сказал он, начиная сердиться на ее легкомысленное отношение. — На Агоне нет диктатуры. Члены семьи Каллиакис остаются руководителями острова с согласия нашего народа. Наши люди будут отмечать юбилейную гала-вечеринку моего деда с таким же энтузиазмом, как если бы это была вечеринка их собственных дедов.

На ее бледных щеках выступил румянец, она сглотнула:

— Я не хотела оскорбить вашу семью, месье.

Он наклонил голову, принимая ее извинения:

— Но вы ее оскорбили.

— Разве? — Ее зеленые глаза сверкнули. — Я хотела оскорбить лично вас.

— Если бы дворцовое подземелье не превратили в туристический аттракцион, я бы бросил вас туда.