Его любимая грешница

– Обязательно, – киваю я с ухмылкой и протягиваю ей руку. Вика наконец делает шаг мне навстречу, вкладывает свои тонкие дрожащие пальчики в мою ладонь, и я сразу тяну ее за собой на другой конец комнаты, заставляя встать спиной к андреевскому кресту и прислониться затылком, лопатками, задницей и икрами к его прохладной кожаной поверхности. – Подними руки, – командую сухим менторским тоном, потому что все происходящее заставляет меня наконец почувствовать себя мастером. Это пьянящее и немного подзабытое ощущение: я не проводил БДСМ-сессий уже месяца три. Член стоит колом, внутри все распирает от кайфа и предвкушения долгой мучительной пытки над хрупким девичьим телом... Я обхватываю тонкие запястья Вики плотными кожаными ремнями, затягивая их так, чтобы хорошенько зафиксировать и при этом не причинить боль. – Не давит?

– Нет... – лепечет малышка.

– Отлично, – киваю я и продолжаю: закрепляю еще один ремень вокруг ее шеи, один – по ребрам, прямо под грудью, и еще один – по самому низу живота, по выступающим косточкам бедер. – Не больно?

– Нет, – снова говорит девушка. Кажется, по привычке она хочет помотать головой, но с затянутым на шее ремнем это проблематично.

– Теперь приподними левую ногу – так, чтобы она оказалась прижата к перекладине, – Вика послушно выполняет приказ, и я быстро закрепляю на кресте ее левую ногу. Всего три ремня – на бедре, над коленкой и на лодыжке.

Потом то же самое я проделываю со второй ногой – и девушка наконец оказывается полностью в подвешенном состоянии. Ее держат одиннадцать ремней, она крепко зафиксирована. Одно только это возбуждает меня еще сильнее, ведь теперь малышка совершенно беззащитна и беспомощна перед моей властью. Вырваться не получится. Кричать бессмысленно – никто не услышит. Умолять бесполезно – во время сессий я не знаю жалости.

– Прежде чем мы начнем, я скажу тебе что-то очень важное, и ты должна будешь это запомнить, ясно?! – спрашиваю я, приблизившись к самому лицу девушки и глядя ей в глаза. Она смотрит на меня как зачарованная, как пьяная, и рассеянно кивает. Тогда я хватаю ее за подбородок, и она коротко вскрикивает. – Слушай внимательно! – рычу я. – Во время сессии я – твой господин, и ты должна называть меня только так, ты поняла?!

– Д-да, – захлебывается девчонка.

– А ты – моя нижняя, моя сучка, моя дырка, – хриплю я ей в губы, а свободной рукой скольжу по ее обнаженному телу, минуя кожаные ремни, просовываю ладонь между женских бедер и нащупываю горячую, пульсирующую, истекающую влагой щель...

– Да... – повторяет малышка с придыханием.

– Но запомни, – я резко вставляю в нее один палец, заставляя снова вскрикнуть и впиться на меня широко распахнутыми глазами. – Ты всегда можешь остановить меня или притормозить. Если ты хочешь продолжить сессию, но мне следует быть немного мягче или прекратить делать то, что я делаю в данный момент, – скажи «оранжевый».

– Хорошо... – лепечет она.

– Если же мне нужно полностью остановить сессию – скажи «красный».

Она снова кивает.

– При этом, – замечаю я строго. – На меня не подействуют иные твои просьбы, слезы, всхлипывания, проклятия и попытки вырваться, ты поняла?!

– Угу, – всхлипывает Вика.

– Отлично, – ухмыляюсь я и вытаскиваю из нее палец, тут же облизывая и языком тщательно вычищая из-под ногтя ее соки: – Ты вкусная.

Она смотрит на меня и задыхается, а я буквально пожираю ее нетерпеливым взглядом хищника, а потом хватаюсь за рычаг, чтобы привести механизм в действие и повернуть девчонку вниз головой и вверх ногами.

39 глава

Один только вид обнаженной и распятой на андреевском кресте малышки заставляет меня чувствовать себя сумасшедшим, безумным... Ее горьковатый пот и густая, соленая на вкус смазка лучше всех афродизиаков. Член стоит колом и до боли упирается в ширинку джинсов.

У меня есть час – и я собираюсь по максимуму использовать его. Моя непослушная малышка будет стонать, кричать и просить еще, снова и снова...

Но сначала я накажу ее – как и обещал.

Предвкушение долгой сладкой пытки расходится по моей коже мурашками. Чтобы вернуть контроль в перевозбужденное тело и воспаленный разум, я отхожу от креста на несколько шагов, внимательно рассматривая подвешенное вниз головой женское тело.

Кровь прилила к ее лицу, щеки покрылись румянцем, глаза блестят от слез в красном полумраке приват-комнаты. Пухлые губы приоткрыты, дыхание частое и прерывистое. На шее бьется бешеным пульсом тонкая голубая венка. Грудь вздымается с каждым вдохом. Длинные изящные ребра так четко проступают через влажную от пота кожу, что можно пересчитать пальцами. А волосы – длинный каскад белоснежных волн, – так контрастирует с темным полом камеры пыток, что кажется – это ангел спустился с небес и застрял здесь, запутался в черных кожаных ремнях, пришпиленный к жесткому кресту, обнаженный и такой соблазнительно-невинный.

Я быстро сглатываю, пропуская через горло тяжелый ком. Я обещал наказать ее – и я точно знаю, что это будет порка.