Его любимая девочка

Пальцы мои подрагивали, но я старалась «держать» лицо и не сорваться, хотя мне снова хотелось рыдать и кричать!

— Ты практически ничего не съела, — заметил Артур и его голос прозвучал как гром среди ясного неба.

Невольно вздрогнула и чайная ложка в моей дрогнувшей руке ударилась о чашку.

Он заметил мою нервозность.

Я криво улыбнулась, но улыбки так и не получилась. Ответила Артуру, подняв взгляд на его спокойное и ненавистное мне лицо.

— Поле лекарства, что мне давали, меня тошнит.

— Я знаю, — сказал он также невозмутимо. — Твоя сегодняшняя истерика, тошнота и муторность следствие от приёма лекарства. Через день-два всё пройдёт. И ты должна есть. Обязательно съешь свой суп. Пока тарелка не опустеет, из-за стола не выйдешь.

Его слова меня буквально выбесили и вместо того, чтобы съесть этот суп, даже через силу, даже давясь, я взяла эту тарелку в руки и, не отводя взгляда от замеревшего Джанабаева, перевернула тарелку.

Суп оказался на полу.

Спокойно сказала:

— Тарелка опустела.

Артур хмыкнул, промокнул губы салфеткой и кивнул.

— Хорошо. Тогда пойдём.

Он встал из-за стола и направился в дом.

— Куда пойдём? — крикнула ему.

— Ко мне в кабинет, — был его ответ.

Резко поднялась со стула и пошатнулась. Голова от резкого движения закружилась.

Я ухватилась за край стола и глубоко задышала. Закрыла глаза, успокаиваясь.

— Всё хорошо… — пробормотала про себя.

Открыла глаза и увидела, что Артур стоит и ждёт меня. Смотрит как-то сочувственно, но даже не предлагает помочь.

Вот она, его бесконечная любовь, о которой он мне в уши заливал. Сволочь.

Мы прошли в кабинет и в кое-то веки, Джанабаев долго молчал, прежде, чем начать говорить.

Его молчание меня нервировало, изводило, и я уже успела себе напридумывать самых ужасных преужасных ситуаций! Мне уже было плевать, что этот монстр делает со мной, лишь бы родителей не трогал!

И когда, я уже готова была выплеснуть на него весь свой ужас, скопившийся прямо в горле, как он, наконец, встал со своего места за столом и прошёл ко мне.

Сел напротив, положил ногу на ногу и заговорил.

— Лена… — голос его прозвучал с придыханием, — ты даже не представляешь, какая ты красавица.

Закрыла на секунду глаза и сжала руки в кулаки, считая про себя, чтобы успокоиться.

«Тише, Лена. Держи себя в руках. Пусть сначала скажет, что его больной мозг нафантазировать успел».

— Пока ты была под действием препарата, я думал. Думал о том предложении, что сейчас озвучу тебе.

Я замерла и даже дышать перестала.

— Должен признаться, что пока я наблюдал за тобой последние несколько дней, я понял, что хочу тебя настоящую. Хочу, чтобы ты проявляла свой характер, свою дерзость. Чтобы ты перечила мне, тоже хочу, но… Лена, ты по-настоящему поразительная девочка. Моя девочка… Я хочу, чтобы ты вела себя естественно, как это и происходило. Я понял, что мне нравится тебя укрощать. Но при этом, я желаю, чтобы ты и усмирила себя.

Я нахмурилась.

О чём он сейчас? Что, мать его, за противоречия?!

— Ты будешь ласковой со мной, нежной и будешь выполнять всё, что я только захочу. Но при этом иногда ты будешь дерзить мне, и сопротивляться, а потом сдаваться, как это и положено женщине. Своего рода ролевая игра. Уяснила?

— Ты говорил… про моих родителей, — напомнила ему.

— Да. Я помню всё, о чём говорил, Лена. Я помню все свои слова и все обещания. И я их выполняю. Так вот. Если ближайшие полгода будешь вести себя так, как я тебе сейчас сказал и не станешь доставлять мне проблем путём своих желаний сбежать или что-то сделать, о чём я тебе запретил, то я обещаю тебе, девочка, что через полгода, ты увидишь своих родителей. Ни по фото, ни по видео, а в реальной жизни. Обнимешь их, поцелуешь, ну, и, конечно же, расскажешь ту легенду, которую я тебе расскажу.

Ошеломлённая, я поднялась с кресла и, не зная, куда деть свои противоречивые эмоции и набежавшие скопом мысли, подошла к окну.

Положила ладони на прохладную поверхность и закрыла глаза.

«Что это за предложение такое?!» — вопил возмущённый голос у меня в голове.

— А что потом? — спросила не своим голосом от волнения.

— Потом и узнаешь, — раздался его голос рядом с моим ухом.

Вздрогнула и часто задышала.

— Ты ведь всё равно меня не отпустишь, — сказала, уверенная в своих словах. — Ты позволишь мне увидеть семью, но потом снова запрёшь в своём доме.

— А что, если нет? — прошептал он мне в самое ухо, а потом губами прижался к шее, в то место, где бешено билась жилка.

Сглотнула и задрожала.

Страх, отчаяние, радость, душевная боль, застывшее рыдание в груди, изводящая тоска и… едва затеплившаяся надежда.

— Ты, правда, так сделаешь? — спросила шёпотом. — Ты, правда, отпустишь меня?

— Не отпущу, — был его ответ. — Я позволю тебе увидеть родителей, Лена. Это я тебе обещаю.

Заперев меня с двух сторон своими руками, он положил на окно свои ладони рядом с моими. Контраст в размерах был ошеломляющим, как и его вкрадчивый голос, когда его дыхание касалось моей шеи.