Его Искушение

Окидывает меня алчным взглядом с ног до головы, а я живот прикрываю, он пока незаметен, но я интуитивно стремлюсь защитить свое дитя от цепких глаз Александра, который отслеживает мою мимику как ненормальный…

Не могу определиться, что именно чувствую к этому мужчине. Если к Монголу страх и какая-то специфическая ненависть из-за его странной, но честной неприязни ко мне, то здесь в глазах Серебрякова я вижу неприкрытую похоть. Желание обладать. Маниакальность какую-то.

Даже сейчас он смотрит на меня буквально раздевая.

Поджимаю губы, в то время как Серебряков проходит и садится на диван, расстегивает пуговицу пиджака привычным жестом и вальяжно кладет руку на широкую спинку.

Весь в черном, хотя не думаю, что отдает дань скорби.

— Нам нужно поговорить, — приказывает.

— Я сейчас не в состоянии, — отвечаю прохладно и облокачиваюсь о подоконник. Ноги слабеют от тяжкого предчувствия. Барабанная дробь за спиной. Природа вновь бушует, но этот шум успокаивает.

— Мы все сейчас в ужасном положении, Аврора, и я не просто партнер Ивана, а его друг, и хочу сказать, что сделаю все для тебя. Только я могу спасти от Монгола. Он сейчас все под себя прогнул и тебя взял силой.

Моргаю.

Тянет расхохотаться в лицо этому надменному уроду.

— Спасибо вам. Мне ничего не нужно. Только побыть одной. Я не могу сейчас ни о чем говорить.

Поднимается резко.

— Я понимаю.

Вид у него действительно усталый, лицо бледное и губы поджаты в скорбную линию.

— Нам всем непросто. Особенно женщине, но сейчас тебе нужна защита, сильный мужчина рядом.

— Вы сейчас про кого?!

Рявкаю так, что, кажется, перекрикиваю гром за окном.

— Может, в очередь встанете?!

— Постой вопить. Послушай. Ситуация сложная. У нас с Иваном были проблемы в бизнесе, он не слушал меня, не хотел уступать и принимать новое положение вещей. Это привело к подобному исходу. И сейчас, возможно, ты стала девкой того, кто слил Кровавого. Палач всегда был сам по себе. Я готов дать тебе защиту. Стань моей!

Не верю ни единому слову.

Только Монгол играет на моей стороне. Играет настолько виртуозно, что никто не догадается.

— Стать твоей… Странное предложение.

— Разумное.

Улыбаюсь горько. Я вымотана. Спокойствие накрывает своим холодом, проникает в каждую клетку, отравляет мнимым безразличием, а вот разум работает на предельных скоростях, заставляя говорить то, что нужно.

— Я всего лишь временное увлечение. И у меня есть новый хозяин. Уходи.

— Скоро ты наскучишь Монголу и тогда, киса, ты сама придешь ко мне с мольбой о спасении. Есть звери похуже меня и мое предложение несопоставимо с тем, что ждет тебя, когда Палач тебя сольет…

— Ты мне противен! Убирайся! Не дамся! Ненавижу вас всех!

Кричу и мужчина меняется в лице, приближается, хватает меня за локоть.

— Не смей повышать на меня голос, девка. Спесь, смотрю, Иван так и не вышиб. Палач, говорят, зверь. Ты из-под него живая не вылезешь Я твой единственный шанс на то, чтобы жить. Пораскинь мозгами. Они же должны быть в этой блондинистой смазливой голове!

Смотрю в глаза мужчины, который предлагает покровительство, и шиплю дикой кошкой:

— Убирайся отсюда. Ты никогда не получишь ни меня, ни ничего из того, что принадлежало Ивану!

— Это мы еще посмотрим. Поговорим с тобой, когда Палач насытится.

Мотаю головой

— Отпусти мою руку! Убирайся!

Вырываюсь, а он держит, хватка цепкая и глаза темнеют, становятся страшными. Жуткими.

— Согласись!

— Нет! Не буду твоей! Никогда!

Отпускает меня, запускает пятерню в волосы и возвращает растрепанные пряди на место, уже не такой идеальный.

— Я хотел как лучше, в память о друге…

— Уходи!

Порывается что-то еще сказать, но холодный властный голос обрубает все на корню.

— Отошел от нее. Сейчас.

Вскидываюсь и вижу Монгола, застывшего в дверном проеме. Мощного, сильного, а в раскосых глазах приговор…

Палач. Вот кто действительно пугает одним лишь взглядом янтарных глаз, на дне которых вспыхивает пламя, когда Монгол останавливает взгляд на руке Серебрякова, сжавшейся на моем локте.

И словно кнутом щелкнул, заставил отшатнуться от меня.

— У тебя вопрос к моей женщине, Серебряков?

В отличие от Александра, с волос Монгола капает вода, прядки облепили широкий лоб и струйки дождя стекают по губам.

Смотрит на меня, будто сканер включает, прищуривается и взгляд тяжелеет, становится бешеным, лютым. Подмечает, как я пальцы к локтю прикладываю, за который меня незваный гость держал, потираю, отгоняя боль.

— Вопросов к Авроре нет, — отвечает мужчина резковато, но я чувствую, что здесь только один хищник и это точно не бизнес-партнер моего мужа.

— Это хорошо. Для тебя. Я не привык делиться тем, что считаю своим. Учти это на будущее.

Серебряков открывает рот, выглядит шокировано и произносит едва слышно:

— Смольный предлагает сделку.

Монгол прищуривается еще сильнее.

— Так можно и побазарить.

— Я передам, что мы согласны.

Кивает и идет к дверям, но, когда равняется с мощной фигурой Монгола, слышу, как Палач цедит.

— Кукла Ивана подо мной с этого дня, Серебряков. На первый раз прощаю заход, после второго ты — труп.