И я вспомнила. Моя куртка, которую я повесила на стену. В её кармане — портативный металлический шприц с транквилизатором! Вариант «на крайний случай», что мне дали в лазарете при выписке. «Если кошмары не позволят уснуть», — сухо предупредил в тот день офицер медицинской службы. Встряска в лаборатории на крепком сне не сказалась, и седативное мне не понадобилось, оттого я его и забыла в кармане. Но сейчас… Сейчас именно оно оказалось за моей спиной, в зоне возможного доступа заведённой назад руки.
Пару секунд я силилась совладать с собой и не задрожать, такой сильной оказалась волна надежды. Впрочем, Доран вряд ли обратил бы внимание на мои судороги, в ослеплении овладевшей им похоти и потребности подчинить.
Такое везение! Какая-то невероятная и безумно своевременная удача. Как судьбоносный знак! Мысль придала уверенности, позволив действовать хладнокровно: я сама подалась навстречу рарку.
Почувствовал ли он? Принял за капитуляцию? Не важно! Так я выиграла несколько заветных сантиметров, позволивших моим пальцам, знавшим каждую складочку на форме, нащупать шприц — совсем небольшую капсулу с автоматическим поршнем и иглой, выдвигающейся при соприкосновении с телом.
Положившись на рефлексы, заставив себя не думать о происходящем, я крепко зажала в пальцах «оружие», молниеносным рывком вырвала руку из-за спины и всадила в шею мужчины.
Я планировала поразить его плечо, но, распознав моё движение, опытный воин успел чуть отклониться. К счастью, безумная эйфория, овладевшая съехавшим с катушек напарником, плохо сказалась на его действиях — укол достиг пусть другой, но цели.
Секунда оторопи, пока мозг рарка осмысливал случившееся, и… С диким рёвом и ожесточённым безумием во взгляде он дёрнулся, стремясь избавиться от пропоровшей его плоть иглы.
К этому я была готова. И теперь всеми силами старалась ему помешать, дав время механизму в шприце сработать. Уже сама, словно ленивец дерево, оплела тело напарника руками и ногами, сдерживая рывок и не позволяя вскинуть руки.
Удар! Ещё и ещё! Полузвериное рычание и с шипением вырвавшееся сквозь сжатые зубы дыхание — Доран бесился, колотя мною о стены в попытке скинуть с себя.
Я уверена, меньше минуты прошло до момента, когда он тяжело рухнул на пол, но мне они показались вечностью… Будет ли хоть одно лишённое синяков место на моём теле? Спине и плечах?..
Последним усилием высвободившись из-под тяжести придавившего руки и ноги мужского тела, я безвольно обмякла рядом у стены. Грудь содрогалась в сухих спазмах лёгких, пытавшихся наполниться спасительным воздухом. Чувствуя ручеёк, сбегающий из уголка губ, машинально тяжёлым движением стерла его. Опустив взгляд на ладонь, поняла: кровь…
— С-сорк… — донеслись до разума натужные хрипы — последнее осознанное усилие рарка.
Я посмотрела на некогда уважаемого мною коллегу, успев заметить налившиеся кровью глаза, прежде чем его веки безвольно опустились. Он отключился.
Не имея сил даже радоваться спасению, я тоже закрыла глаза, упираясь макушкой в стену. Казалось, каждая клеточка тела вопила от боли. Но куда сильнее оказалась боль душевная: Дор, на которого я полагалась, вопреки его назойливым подкатам, которому доверяла, — предал меня, ударив в спину.
А ведь мне предстоит провести с ним рядом ещё какое-то время… Встречаться в общем коридоре, на дежурствах, помня каждую минуту о пережитом ужасе и последующем сопротивлении. Во рту ощущался отчётливый привкус жёлчи — эта горечь теперь будет для меня ассоциироваться с рарком.
Точка поставлена. Завтра же подам рапорт об увольнении со службы, разорву свой контракт, не дожидаясь возвращения. Плевать на неустойку… Судьба.
Сегодня мне отчаянно повезло — я понимала это.
— Ненавижу это место, — заставила произнести себя это вслух, с трудом разлепляя разбитые в кровь губы.
Подняться получилось не сразу, но, держась за стенку, я всё же встала на дрожащие ноги. Ощущение наготы не тяготило — меня накрыло отупляющим и в чём-то спасительным безразличием. Действовала скорее автоматически.
Нашла одежду, морщась от боли, натянула её, не заботясь о ранах. Труднее всего оказалось переступить через неподвижное тело Дорана. Он был заметен отовсюду, куда бы я ни отвела взгляд.
Уже возле выхода, тяжело опираясь на дверь, обернулась к поверженному мною напарнику и от всей души его пнула.
— Мерзавец! Испоганил лучшее, что было в моей жизни в последние годы…
Пошатываясь, я брела к лазарету, размышляя, что отныне, думая о работе на станции, буду ощущать тошнотворное разочарование.
Впрочем, это уже не имеет значения. Не сейчас, когда предстоит выдержать неизбежные разбирательства… Терпеть косые взгляды коллег, которые, возможно, с большим пониманием отнесутся к проступку рарка, чем к моей… неуступчивости. Пройти период восстановления…