Его дерзкий трофей

И я готов уйти. Сегодня я рад, что мне хватило ума принять то решение. И не только его. Ещё я рад. что мне хватило ума принять решение, которое топает сейчас рядом со мной.

Смотрю вниз на заострённый профиль. Она так усиленно о чём-то думает, что русые брови шевелятся.

Что с ней такое?

Нужно понимать, что у моего Цыплёнка два основных состояния. Первое — это когда всё зашибись, второе, когда что-то, бл*ть, случилось. Середины у неё нет. Она либо вся цветёт и пахнет, либо убитая напрочь. Оба состояния для меня очевидны, даже если она пытается второе маскировать. Может с кем-то прокатит, но не со мной. Я вижу её всю. Как она прячет от меня глаза, как поджимает губы.

Сейчас она дёрганая.

Прежде чем войти в тоннель, оборачиваюсь и окидываю взглядом родные трибуны, придержав Ди рукой за плечи. Она тоже оглядывается. Смотрит то на трибуны, то на меня.

Если всё пойдёт как надо, я буду играть здесь в полуфинале или финале следующего года. Как гость.

Даже пакуя в раздевалке свои манатки, я не ностальгировал по месту и людям. По клубу, которому отдал шесть лет жизни, и из которого уйду сегодня навсегда. Уже в следующем сезоне состав команды изменится процентов на семьдесят, такова политика моего брата. Какой бы эта политика ни была, она позволила нам взять все родные чемпионаты и один европейский.

У меня с детства нет привязки к людям и местам, кроме родных людей, разумеется. Моего брата, моих родителей. Даже матери я рад, в отличие от Паши. Просто я принял её такой, какая она есть, а он нет. Ну, ему и доставалось побольше, чем мне. На мне она можно сказать отдыхала.

Смотрю на Диану.

Она поднимает на меня свои колдовские очи. Пугливая, блин, как лань. Смотрит на мой кадык, потом на мой подбородок, потом на мои губы. Быстро заглядывает в мои глаза. Снова смотрит на мои губы, покусывая собственные.

Засранка.

Улыбаюсь, почёсывая зубы языком.

Никаких поцелуев.

Пусть даже не просит. Щас начну её целовать, и у меня опять дубина в штанах. Замахался уже.

Моя майка ей идёт.

Мой засос на маленькой белой заднице тоже.

На самом деле, я не припомню, чтобы у меня когда-нибудь было столько секса в пересчёте на человеко-часы в неделю. Однозначно, иметь свою собственную женщину это кайф, а когда у тебя на неё перманентно стоит — это вообще квинтэссенция счастья. Звучит примитивно, но я мужик и пятьдесят процентов моей удовлетворённости жизнью заключается в уровне моей сексуальной активности. В противном случае я чувствовал бы себя немного, бл*ть, нереализованным.

Кстати говоря, мой член у нас теперь любимая игрушка.

Млин, вчера мы учились надевать презерватив. Это было горячо.

Глубоко вдыхаю, откидывая с её плеча волосы.

Влюблён ли я?

Бл*ть, да.

И сильно.

Хочу ли, чтобы мы поженились?

Это не самый остро стоящий вопрос, но да, хочу.

Я всё равно её не отпущу. Не знаю, как насчёт «никогда», но точно не в ближайшее десятилетие.

Смотрю в её личико и поражаясь. Чёрт, я никогда бы не подумал, что ОНА будет такой.

Девчонкой, блин. Сопливой. Худющей и нетипичной.

Две недели назад её в моей жизни вообще не было. Ну, а теперь она есть. Все это время она была так близко и далеко одновременно. Я уверен, что рано или поздно мы бы встретились. Но, я готов начать молиться какому-нибудь Богу за то, что это произошло рано, а не поздно.

— Что?.. — хлопает Диана глазами, в ответ на мой взгляд.

То, блин.

— Ты ж не хочешь поругаться, нет? — уточняю миролюбиво.

— А ты? — тут же находится она.

Ухмыляюсь.

Я её балую. Слишком. Она перестаёт меня бояться.

Перехватываю её руку чуть повыше локтя и подтягиваю к себе, заставляя встать на цыпочки. Она смотрит в мои глаза, не моргая и упрямо задрав подбородок.

Ну, вот, говорю же.

— Ты мне ничего рассказать не хочешь?

— Хочу. — Улыбается Диана.

Выгибаю брови.

— Там…ээммм… — мотнув головой в сторону выхода, лепечет Цыплёнок. — …все на нас смотрят.

Бросаю взгляд в указанном направлении. Блин. Да. Там моя семья в неполном составе. Я не вижу КАтёнка и Глеба, а только родителей и Пашу, который стоит, положив руки в карманы брюк.

Целую мать в щёку и пожимаю отцу руку. Обнимаю его, получая хлопок по плечу. Давно не виделись.

— Ей есть восемнадцать? — понизив голос, интересуется он.

Запрокидываю голову и ржу.

— Это Диана, — объявляю им, оборачиваясь и протягивая ей руку.

Молча велю подойти.

— Здравствуйте… — скромничает она, вкладывая свою руку в мою.

— Кхм…откуда ты, Диана? — спрашивает моя мать, очень миролюбиво забив на элементарные правила приличия и впившись взглядом в безымянный палец своей будующей невестки.

— Я…эээ…из Рязани… — отвечает Цыплёнок. — Улица Мира дом 17 квартира 26.

— У меня в кабинете валидол… — хмыкает Паша.

Состояние моей матери можно описать, как нестабильное.

Раньше я думал, что главное разочарование её жизни — это Паша, но нет! Это я, хоть и младшенький!

Ну, не прелесть ли?

Это я, потому что на него она давным-давно забила, а в меня она верила. Но, бл*ть, откуда же я мог знать, что на меня положит глаз маленькая зеленоглазая яйцедробилка с пролетарскими корнями и Рязанской пропиской?

Сжав губы и переведя на меня глаза, Лилия Павловна холодно объявляет: