Эго

— Месяц тому назад. В полиции сказали, что на 65 км трассы Федоровка, у грузовика отказали тормоза, водитель не справился с управление и выехал на встречную полосу. На том, же участке дороги, где и ехала Алёнка. Их машина разлетелась на куски. В Медэкспертизе, сказали, что она какое-то время ещё дышала, а вот подруга сразу померла. Эх, жалко девчонок, такие молодые были. Нечего не ответив, я прижался спиной к стене и медленно съехал вдоль неё, закрыл ладонями лицо и сильно-сильно зажмурился. Тяжело выдохнув, я сказал.

— Есть сигарета?

****

День ото дня, я заезжал в её район, искал дом, в котором она жила, искал взглядом, её серый Nissan March, припаркованный напротив дома, в надежде, что вновь застану её сидящую в машине, в которой она подпевала под любимую радиостанцию. Серый Nissan, стоял на парковке, я легко узнал по номера. Металлические болты, которые держали номерные знаки, заржавели. Ржавчина потихоньку поглощала номерной знак. Я припарковался рядом с её машиной. За время долгого простоя, лобовое её машины успело покрыться грязевыми потёками. Сухие листья, ветки, забились под дворниками. Заднее стекло было в птичьем помёте. А задние колесо, и во все спустило до диска. Я заглушил двигатель и достал из пачки, сигарету. Задумчиво, медленно, чиркая кремнем зажигалки, я держал сигарету в зубах, не закуривал её какое-то время. Выйдя из машины, направился по кругу обойти её автомобиль. На самом деле, мне не было до него, никакого дела, но в тот момент на меня накатили воспоминания. Я всё ещё держал незажжённую сигарету в зубах, но уже быстрее чиркал кремнем зажигалки. О сигарете, я будто и вовсе забыл. К глазам подступали слёзы. Я надел чёрные очки и наконец поджёг сигарету. Помню, что одним вечером, мы решили перекусить в её машине. Мы позвонили в кафе и заказали еду. Через пол часа, подъехал доставщик с большим пакетом суши, и передал его нам. Трапезничать мы решили именно на передних сидениях, там я, неаккуратно дернул рукой и перевернул на себя миску с соевым соусом. Медленно, соус стекал по моим штанам, заканчивая свой маршрут прямо на ткани пассажирского сидения, оставляя после себя огромные темные пятна, немного сладковатый с горчинкой запах. Она не злилась, не возмущалась, даже бровью не повела. Она будто знала, что это должно было произойти. Она это предвидела. Все женщины-Ведьмы. Абсолютно спокойно, она из бардачка достала пачку влажных салфеток и протянула мне пару штук. От этого мне стало вдвойне неловко. Прервав свою трапезу, я какое-то время я старался оттереть уже въевшиеся пятна соуса, но все мои попытки были тщетны. Меня поражало её спокойствие. Она не кричала, не психовала, моя промашка сошла мне с рук.

Сигарета тлела, руки мёрзли. Я решил найти то самое тёмное-коричневое пятно, и подошел к её машине поближе. Напротив ветрового стекла, на пассажирском сидении, я обнаружил то самое, мною оставленное пятно, того же тёмно-коричневого цвета. И оно было на прежнем месте. Вот она стабильность. Эта уксусная клякса стала свидетелем, чего-то большего, чем просто любовь. Тот момент был наполнен, от неё теплом, добротой, честностью и искренностью. Как жаль, что в тот день я был так слеп. Слеп, на все действия Судьбы, Удачи и Фортуны, и помощь соевого соуса. Мне пришлось долго извиняться, за свою неловкость. Она так же долго отмахивалась рукой, мол всё в порядке, с кем не бывает, нечего страшного. Однако, если смотреть с другой стороны, то благодаря соевому соусу, мы остался ночевать у неё. Соус оказался шикарным предлогом, для продолжения вечера. Судьба, именно она свела нас. Как же сильно, я по ней скучаю.

Бессоница.

На часах ещё не было и шести часов утра. Как сквозь сон меня разбудили тяжелые вздохи груди и всхлипывания носом, все это раздавалось за моей спиной. Она не спала. Она сопела, временами тяжело шмыгая носом. Зачастую сглатывая слюну. Её нос был забит. На какое-то время она успокаивалась, давая себе отдохнуть, а затем всё начиналось вновь. Я за переживал, всё указывало только к одному. Повернувшись лицом к ней, я спросил.

— Не простудилась ли ты? Она какое-то время молчала, продолжая тяжело дышать, я прекрасно её знал, мы с ней уже три года жили бок о бок, мне сразу стало ясно, что она плачет, и явно не хочет сейчас говорить, тем более объяснять.