Египетский манускрипт

– Ну да, – подтвердил собеседник. – Полно. У них там главный – тоже такой… а что?

– А то, дорогой Дрон, – насмешливо ответил вождь, – что, когда эти мальчики в камуфляже вернутся домой – те, кому повезет, – что они будут делать здесь? Доучиваться пойдут? Или снова по лесам с пластиковыми мечами бегать станут? Нет, брат… им теперь другие игры нужны…

– Ну да, – не стал спорить Дрон, хотя его и задел пренебрежительный тон собеседника. – Меня недавно на пострелушки вытащили – так не поверишь, день отыграл, а потом только пил. Не вставляет! А ведь мы, считай, фигней занимались – шины, биты, камни, коктейли Молотова. А сейчас там воюют всерьез.

– Вот и я о чем, Дрончик. Детям захочется продолжения приключений. Для кого-то, может, и найдется новая война – но не для всех же? А мы им предложим Самое Большое Приключение в их жизни!

– Не понял, – удивился Дрон. – Ты что, собрался этих парней в прошлое тащить? Да мы же и сами только-только…

– Не сразу, друг мой, не сразу, – покачал головой Геннадий. – Всему свое время. Пока создадим базу, а там посмотрим. Они же там, в девятнадцатом веке, сплошь идеалисты – студенты с бомбами, жандармы… Помнишь нашего лейтенанта?

Дрон хмыкнул. Он помнил.

– Вот видишь! А мы – вот этих подкинем! Да, понимаю, умеют они не так уж и много, но чему нас учила партия? Главное – мотивация и готовность перейти черту. В том мире, – мотнул он головой куда-то вбок, – этой черты никто еще толком и не переходил. У них даже царя называют Миротворцем! А эти ребята давно перешагнули – да так далеко зашли, что предки их не скоро догонят. Осознал теперь?

– А то! – Дрону явно нравилась такая перспектива. – Они там всех на британский флаг… только отбирать ребят надо. Сейчас полно повернутых на всякой лабудени вроде офицерства, белой гвардии, поручиков там со штабс-капитанами… Нам оно надо?

– Не надо, – согласился Гена. – Ох уж эти золотые погоны, хруст французской булки…

Он поддал ногой подвернувшуюся банку от кока-колы; жестянка, дребезжа, откатилась по тротуару. Толстая тетка в пропотевшем сарафане неодобрительно покосилась на Гену – тот ответил виноватой улыбкой.

– Вот ты, Дрончик, и займешься отбором. А пока – вернемся к нашим баранам. С кем пойдешь в подземелье, продумал? Лезть придется из девятнадцатого века, там спокойнее. И вот еще что – тут Ольга просила для этого, еврейчика, Яши, подобрать кое-какую мелочовку… – Геннадий сунул Дрону бумажку и несколько купюр. – Ничего серьезного – фотик, камера, то-се… Закупишь?

– Да не вопрос, – кивнул Дрон, изучая список. – Так… микрокамера… диктофоны… Он что, слежку затеял?

– Угадал, – подтвердил Геннадий. – Этот Яков – юное дарование, будущий сыщик Путилин и майор Пронин в одном лице. Ты с Виктором поговори – он подскажет, что брать.

– Как скажешь, партайгеноссе, – согласился Дрон. – Надо – так надо, закупимся. И кстати – не пора ли изъять шарик у красотки Оли? Что-то она борзая стала. А то – не кинула бы нас… Обойдутся со своим морячком одним на двоих.

– А вот тут, друг мой Дрон… – медленно произнес Геннадий, – ты совершенно прав…

Ольга нервно ходила из угла в угол кухни. Размеры позволяли: брат с сестрой жили не в малогабаритной «хрущобе», а в просторной трехкомнатной квартире, на втором этаже домика из «старого фонда» – роскошь, понятная лишь московским старожилам. Конечно, и здесь были свои недостатки – например, борьба с мышами и тараканами превращалась в многолетнюю эпопею с сомнительным финалом, в которой за хвостато-усатыми оккупантами стоял опыт и генетический задел полутора веков упорной войны с хомо сапиенс и его химией. Зато в комнатах можно было прыгать, не боясь зацепиться головой за люстру; сквозь полуметровые стены не доносились звуки улицы, хотя бы там и грохотали отбойниками… зато… зато… Зато можно было расхаживать из угла угол, не задевая за табуреты и углы стола!

Квартира досталась им от родителей – те погибли в автомобильной катастрофе, влетев в своем «Форде Фокусе» под колеса КамАЗа с нетрезвым армянским водилой. На похоронах Ольга была как каменная: не менялась лицом и не могла выдавить из себя ни единой слезинки, пока над двумя закрытыми (увидеть тела так и не разрешили!) гробами не сомкнулись створки постамента, изображающие мать сыру землю. Тогда Ольга и разрыдалась – взахлеб, самозабвенно, сразу перешагнув грань истерики.

А брата рядом не было. Он приехал лишь через две недели после похорон; на занятиях, в учебке Ромка, тогда еще срочник-первогодок, неудачно спрыгнул с борта грузовика и сломал ногу. Сообщение о гибели родителей пришло вовремя, но медики отказались отпустить пациента: «Хромым на всю жизнь останешься, дурак! Думаешь, это родителей порадовало бы?» Но брат все-таки решился и сбежал из госпиталя, договорившись с земляками, как раз в это время отправлявшимися на дембель; они и помогли парню на костылях добраться до дома.

И вот – Ромки опять нет рядом! И как раз тогда, когда он так нужен! Ольга заходила по кухне еще быстрей, вспоминая давешний разговор с Геннадием…