Егерь: Назад в СССР 3

— Что же вы делаете, товарищи? — укоризненно сказал он. — В купе курить не положено! Дым на весь вагон! Немедленно прекратите это, или…

Жека повернул голову и звонко тявкнул на проводника. Проводник запнулся, набирая в грудь воздуха.

Но тут Владимир Вениаминович достал из кармана красную книжечку удостоверения и махнул ею перед собой.

Лицо проводника побледнело, глаза расширились и дёрнулись в сторону, словно две пойманные мыши.

— Товарищ… э-э-э… товарищ… — забормотал он.

— Принесите, пожалуйста, чаю, — мягко сказал ему Владимир Вениаминович. — Только с сахаром. И пепельницу.

— Сейчас! — облегчённо выдохнул проводник, повернулся и исчез.

Через минуту он появился снова, держа в правой руке два гранёных стакана в алюминиевых подстаканниках. В стаканах плескался горячий чай.

Спросив взглядом разрешения, проводник вошёл в купе и поставил стаканы на стол. Достал из кармана металлическую пепельницу и поставил рядом.

— Что-нибудь ещё? — неживым голосом спросил он у Владимира Вениаминовича.

— Нет, спасибо, — строго нахмурил брови Беглов. — Очень вас прошу — не тревожьте нас до самого Ленинграда.

— Хорошо, конечно!

Проводник повернулся и вышел.

Владимир Вениаминович запер за ним дверь.

— Вот так вот, Жора, — криво улыбнулся он. — Боится нас народ. Боится и не любит. А знаешь, почему? Просто у этого засранца в служебном купе припрятано несколько бутылок водки, которые он продаёт пассажирам по тройной цене. Вот тебе и бизнес, о котором говорил Андрей Иваныч. Первые росточки, так сказать!

Он сел на своё место и посмотрел в окно.

— Кое-что нам нельзя делать категорически, Жора!

Генерал вопросительно поглядел на него.

— Светиться самим.

Владимир Вениаминович загнул толстый большой палец.

— Светить Андрея. Кому бы то ни было. И третье — давить на него.

Георгий Петрович согласно кивнул.

— Б…! — неожиданно выругался он. — В собственной стране придётся в Штирлица играть!

Генерал смял окурок папиросы. Хотел с досадой выбросить его в окно, но передумал и опустил в пепельницу.

— Посмотри на это с другой стороны, — улыбнулся Владимир Вениаминович. — Нам выпал уникальный шанс — знать будущее и иметь возможность подготовиться к нему. Андрей всё решил правильно. Если нельзя спасти страну — можно помочь хотя бы какому-то количеству людей. Собрать их вместе, объединить общими интересами. А потом — и общими задачами.

— Какая-то первобытная коммуна получается, — криво улыбнувшись, пошутил Георгий Петрович.

— Интересное сравнение, — кивнул Беглов. — Именно коммуна. Ну, так ведь и мы с тобой — коммунисты.

Владимир Вениаминович запрокинул назад крупную голову и гулко расхохотался.

А скорый поезд, мягко покачиваясь на стыках рельсов, всё ближе подъезжал к Ленинграду.

Бледный проводник в запертом на ключ служебном купе прятал на дно сумки с бельём бутылки «Московской» и пачки болгарских сигарет.

* * *

Я посмотрел вслед уходящему поезду. Железные круги буферов на заднем вагоне напомнили мне круглые любопытные глаза, а автосцепка между ними — угрожающе сжатый кулак.

Всё, обратного пути нет. Я рискнул довериться генералу и Владимиру Вениаминовичу, и теперь целиком завишу от них.

Утешает, что в случае провала их тоже не оставят на свободе. Мы окажемся в соседних лабораториях в качестве подопытных мышей. Слишком опасно наше знание.

Несмотря на эти мысли, я испытывал гигантское облегчение. Теперь не надо тащить этот груз одному и мучиться от невозможности что-то сделать. Со связями Георгия Петровича и Беглова всё становится намного проще.

Но Беглов! Вот жук!

— Вы согласитесь на новые сеансы гипноза Андрей Иванович? — как бы между делом спросил он. — Не подумайте, что я хочу нарушить своё слово. Но эти сеансы могут дать нам подробности, о которых вы забыли. А что, если они окажутся важными?

И когда я наотрез отказался, он сразу же отступил.

— Хорошо, конечно! И с той информацией, которая есть, мы можем горы свернуть!

Мы договорились всё хорошенько обдумать и встретиться через неделю в Черёмуховке — обсудить конкретный план действий.

В животе заурчало. Надо бы пообедать.

Я взглянул на часы на высокой вокзальной башне — без четверти три.

А поеду-ка я домой, к родителям! Отец и мама ещё на работе, но сестрёнка наверняка уже вернулась из школы. Да и Серёжка вот-вот придёт.

Я завёл машину и поехал в сторону дома.

— Андрей! Привет, братик!

Не успел я вылезти из-за руля, как сестрёнка бросилась мне на шею, болтая ногами.

— Я соскучилась! Прокатишь на машине? Серёжку катал, а меня — ни разу!

Олька обидчиво надула губы, а сама смотрела хитро, с прищуром.

— Давай, прокачу!

Я чмокнул сестру в нос и осторожно расцепил её руки, которые стиснули мою шею.

— Садись, поехали.

— Ух ты!

Олька мигом взобралась на переднее сиденье, с любопытством оглядела машину изнутри. Сморщила нос:

— Фу! Псиной воняет!

Я рассмеялся.

— Так это же охотничья машина! Извини, духами побрызгать забыл.

Я медленно тронул машину в сторону реки.

Олька искоса поглядывала на меня.

— А Серёжка девочку привёл! — громким шёпотом сообщила она.

От неожиданности я инстинктивно нажал на тормоз, и машина дёрнулась.

— Какую девочку?!

— Не знаю!