Егерь: Назад в СССР 2

Я молча развернулся и вдоль засаженной шиповником дорожки пошёл в сторону того угла, где собирались «углы».

Тьфу, чёрт!

Бреньканье расстроенной гитары было слышно издалека. Похоже, Мельник так и не научился играть.

Я сжал в карманах кулаки. Если они снова пристали к моему брату — в этот раз не пожалею!

— Андрюха, ты чего?! — воскликнул Журавель, увидев выражение моего лица. — Мы же просто сидим! Вот и Серёга с нами. Его теперь хер, кто тронет! Я отвечаю!

О, как! А ведь он, и правда, с ними. Сидит спокойно, расслабленно. И бутылка пива в руках, как у взрослого.

Увидев меня, брат быстро поставил бутылку на скамейку и попытался сделать вид, что это не его пиво. Бутылкой тут же завладел тот самый белобрысый, что в прошлый раз первым удрал от меня.

— Мы и деньги занесли! — убедительно сказал Журавель. — Ещё тогда.

— Серый, пойдём домой, — помолчав, сказал я. — Там...

Я хотел добавить «мать волнуется», но решил не давить на достоинство братишки даже перед этой компанией.

— Там мне с машиной надо помочь.

Серёга удивлённо вытаращил глаза.

— У тебя машина теперь есть?

— Да. Выделили на работе. Да вот что-то плохо заводится. Пойдём, поможешь.

В глазах Журавля читалось неподдельное уважение.

Серёжка быстро поднялся со скамейки.

— Пока, парни! — стараясь говорить баском, сказал он. — Мне там брату надо помочь! Завтра увидимся!

Мы завернули за угол.

— У тебя правда машина есть? — спросил брат. — Или соврал, чтобы меня увести?

Я пожал плечами.

— Правда. Вон стоит.

— Ого!

Серёга восхищённо обежал вокруг машины.

— Здорово! Дашь прокатиться?

— Запросто. Мы же братья. Только вот ты пиво пил.

Я ударил брата кулаком в живот. Он хекнул и, согнувшись, прислонился к машине.

— Ты чего, Андрюха?

Я взял его за шиворот и выпрямил.

— А ещё водишься с подонками, которые у тебя же деньги отбирали. А завтра что? Сам с ними пойдёшь чужие карманы выворачивать?

Брат опустил глаза.

— Да мы просто сидели...

— Просто сидели. А дома мать волнуется. Знаешь что, Серёга! Ты реши, что тебе нужнее — родная семья, или эти вот. Если семья — то приезжай ко мне. И на рыбалку сходим, и машину водить научу. Как брата. Ну, а если этих выберешь...

— Да понял я, — тихо сказал Серёга. — Отпусти. Я, правда, понял.

— А если понял — тогда идём домой. Почисти зубы, и ложись спать. А то пивом от тебя воняет.

— А к тебе, правда, можно приехать? И за руль пустишь?

Я посмотрел на брата.

— Серый, я тебя обманывал когда-нибудь?

Серёжка дёрнул худым плечом.

— Нет.

— Ну, вот.

— Андрюха, — попросил он. — Матери только ничего не говори, ладно?

— Ладно, — пообещал я.

Глава 17

В следующий понедельник рано утром я провожал Катю в Ленинград. Нет, она уезжала ещё не насовсем — ей нужно было оформить документы и заранее выбить место в общежитии.

Накануне вечером, проводив последних охотников, я вернулся в Черёмуховку и дозвонился Тимофееву.

В трубке раздавались длинные гудки, прерываемые далёким треском помех. Наконец, Тимофеев подошёл к телефону.

— Добрый вечер, Александр Сергеевич! — сказал я. — Это Андрей Синицын.

— Андрей Иваныч? Что-то случилось?

— Нет, всё в порядке. Я только хотел предупредить, что завтра меня не будет на базе, примерно до обеда. Вы не знаете — кто-нибудь из ваших охотников ко мне собирался?

Было слышно, как на другом конце провода Тимофеев шелестит какими-то бумагами.

— Кажется, нет. Знаете что, Андрей Иванович! А не взять ли вам завтра выходной? Отдохните, как следует.

— Спасибо, Александр Сергеевич! — обрадованно ответил я.

— У вас точно всё в порядке?

— Абсолютно! До свидания!

Я не соврал. Постепенно я обживался на базе у Елового озера. Охотники приезжали почти каждый день, но хлопот с ними не было. Я даже сумел выкроить время, чтобы сделать солонцы на той самой просеке, где видел следы лосей.

«ЛуАЗ» исправно тарахтел по лесным дорогам, и почти каждый вечер я ездил в Черёмуховку на встречу с Катей. Иногда там же и ночевал в доме старого егеря, а на базу возвращался только рано утром.

Электричка отправлялась в шесть часов двадцать минут утра.

Уже в половине пятого я был возле Катиного дома. Черёмуховка ещё спала. В светлеющем небе плыли рыхлые серые облака, предупреждающие о скором дожде. Сонные петухи начинали утреннюю перекличку. Сырой утренний ветер заставлял поёживаться.

Катя вышла из дома, неся в руке небольшой чемоданчик. На плечи девушки была накинула белая вязаная кофта, через руку перекинут светло-зелёный плащ.

Я забрал у девушки чемодан и положил его назад.

— Привет, Андрюша!

Катя потянулась губами, чтобы чмокнуть меня в щёку, но я поймал её губы своими. Поцелуй вышел коротким. Почти сразу Катя отстранилась, серьёзно глядя на меня.

Я сделал вид, что всё в порядке, и распахнул дверцу машины.

— Прошу!

Затарахтел двигатель. За соседским забором коротко залаяла дворовая собака. Я развернулся между заборами и лихо вырулил на сырую от ночного тумана дорогу.

На вокзале мы успели выпить кофе. Продавщица предложила выпечку, и я взял два пирожка с рисом и яйцом. Пирожки оказались подсохшими, а кофе — тёплым и невкусным. Быстро перекусив, мы вышли на платформу.