Егерь: назад в СССР

Почему-то это показалось мне неважным. Куда важнее было разглядеть кору проклятого дерева во всех подробностях. Я уже испугался, что до конца дней буду видеть мир размытым туманным пятном.

Наконец, дерево перестало расплываться. Земля больше не тряслась, не взлетала фонтанами в небо. Я с облегчением опустил голову и почувствовал, что меня трясут за плечо.

Сильная рука вцепилась в штормовку и перевернула меня на спину. Надо собой я увидел обеспокоенное лицо Фёдора Игнатьевича. Он, видимо, что-то говорил. Губы председателя шевелились, но слов я не слышал.

Фёдор Игнатьевич оставил меня в покое. Я повернулся набок, приподнялся на локте и увидел, как он о чём-то спрашивает Павла.

Павел смотрел вокруг ошалевшим взглядом, часто моргая. Лицо его было перемазано землёй.

Постепенно звон в голове утих, и слух вернулся.

— Как ты, Андрей Иванович? — спросил меня председатель.

— Нормально, — ответил я, и сел. — Что случилось?

— Эти гады схрон взорвали! Я-то подальше стоял, а вам с Пашей досталось. Хорошо, что вы не добежали немного. Иначе тут бы и полегли. У них там, видать, боеприпасов было на роту, не меньше!

— А где они? Сколько их было?

— Я двоих видел. Болотом ушли, с автоматами.

Павел тоже сел, наклонил голову набок и потряс, словно пытался вылить воду из ушей.

Я поднял с земли ружьё, вынул патроны и посмотрел стволы на свет — не забиты ли землёй. Стволы оказались чистыми, но я всё равно продул их. В тот момент, когда я дунул в нижний ствол, в ушах словно что-то щёлкнуло, и слух окончательно вернулся.

— Первый из автомата по нам полоснул. — рассказывал Фёдор Игнатьевич. — Но, видно, специально выше стрелял. Вы залегли, я тоже на землю упал. А тут из-за откоса второй выбежал, и сразу — взрыв! Деревья повалило. За первым взрывом — второй. Боеприпасы рваться пошли, патроны. Я ползком-ползком — и к вам. Гляжу — эти двое прямо болотом уходят. Да и чёрт с ними, думаю — лишь бы вы живы остались!

Мы с Павлом кое-как поднялись на ноги. Он тоже проверил и перезарядил пистолет.

— Андрюха, ты же говорил, что здесь болото топкое, — спросил меня Павел. — Как они могли уйти?

Я пожал плечами.

— А чёрт его знает! Фёдор Игнатьевич! Вы точно видели, что стрелки ушли?

— Точно, — подтвердил Фёдор Игнатьевич. — Они по пояс в воде уходили.

— Интересно, — удивился я.

Мы осторожно выглянули из-за песчаного гребня и увидели огромную яму на месте взрывов. Это была не воронка, а именно яма — неправильной формы, с неровными, осыпающимися краями. Диаметром она была метров семь-восемь, и глубиной около двух метров. Над ямой крест-накрест лежало несколько сосен с ободранной корой. С вывороченных камней до сих пор струйками осыпался песок.

— Близко не подходим! — предупредил нас Павел. — Сюда сапёров нужно вызывать. Чёрт его знает — всё ли там взорвалось.

Мы отошли подальше от ямы.

— Фёдор Игнатьевич, — сказал Павел. — Покажите, где ушли эти двое.

— Вот у того куста, — я точно помню.

Фёдор Игнатьевич показал на густой тёмный куст можжевельника, похожий на мужика в тулупе.

— Пойдём, посмотрим, Паша? — взглянул я на участкового.

— Идём, Андрюха! — кивнул Павел. — Только осторожно. И под ноги смотри. Эти разбойники могли какой-нибудь сюрприз оставить.

Держа оружие наизготовку, мы спустились с откоса вниз.

Болото начиналось почти сразу, словно мы были на острове. Вот под ногами песок и сосновая хвоя. Вот я делаю два шага по ярко-зелёному мху, и под сапогами неприятно чавкает. А на третьем шаге нога проваливается почти по колено.

Дальше, сколько видел глаз, шла самая настоящая трясина. Между отдельными моховыми кочками тут и там проглядывали зеркальца открытой воды.

Сунуться в такое болото я бы не рискнул.

— Как они могли здесь уйти? Тут утонуть проще простого.

Фёдор Игнатьевич в сомнении покачал головой.

— Я видел, как они в болото бросились. У них этот путь давно нахожен.

Я вернулся на сухую землю. Вынул нож и срезал молодую берёзку толщиной в запястье. Очистил её от веток, отрубил верхушку. Получилась жердь.

Я зашёл в болото, насколько позволяли сапоги, и принялся тыкать жердью в тёмную, покрытую ряской воду перед собой. На четвёртый или пятый раз жердь уткнулась во что-то твёрдое.

Я ткнул ещё несколько раз и убедился, что под водой лежит узкая гать, сделанная из брёвен. Шагнул на неё. Гать лежала прочно, не колыхалась и не тонула.

Я снова потыкал жердью и обнаружил продолжение тропинки. Глазу она была совершенно не видна. С непривычки каждый шаг приходилось нащупывать жердью.

До противоположного края болота было километра два. Как же они тут пробирались? С такой скоростью далеко не уйдёшь.

Я снова огляделся и увидел лежавшую на кочке палку с примотанным к ней пучком сухой травы.

Вешка. Понятно.

Тропинка была размечена этими вешками, идти от одной вешки к другой было удобно. Убегая, бандиты выдёргивали за собой вешки.

Я снова нащупал жердью гать и сделал её несколько шагов вперёд. Так и есть. Следующая вешка валялась чуть в стороне.

Я оглянулся — до берега уже было около тридцати метров. Фёдор Игнатьевич и Павел молча смотрели на меня.