Эффи Стенхоуп (СИ)

Нищие всегда вызывали у неё смесь жалости и отвращения. По возможности Эффи старалась раздавать милостыню беднякам, но, как и мать, не могла скрыть неприязни.

- Видишь, как живут некоторые, - сказала миссис Стенхоуп, - эта женщина наверняка отдала бы полжизни, за то, чтобы оказаться на твоём месте, а ты не хочешь ехать на приём к Говардам.

Эффи не стала отвечать. Она давно уяснила, что спорить с матушкой себе дороже, да и потом, не стоило портить вечер. И кто её за язык тянул упомянуть о пристрастиях первого мужа леди Мальсибер? Порядочной даме вообще не пристало знать о таких вещах, и, тем более, говорить о них вслух да ещё при родителях. Но Эффи много знала об этом достаточно много: около года назад кузина Маргарет принесла ей сборник рассказов "Моя секретная жизнь" , где Эффи вычитала такое... Первый раз, когда она только открыла неприметную с виду книжонку и прочла несколько абзацев, щёки её покрыл алый румянец стыда. Потрясённая увиденным до глубины души, Эффи захлопнула книгу и отбросила её в сторону, точно обжёгшись, но уже через несколько минут руки вновь потянулись к запретным страницам. До глубокой ночи Эффи, заперевшись в комнате и задвинув полог кровати, читала откровения автора. Её бросало то в жар, то в холод, ладони вспотели, но вместе с тем, где-то внутри явилось новое, неизвестное доселе чувство - странное и пугающе-сладкое.

С той памятной ночи прошло много времени, и в тайнике Эффи появились ещё несколько выпусков "Секретной жизни". Она уже не чувствовала того обжигающего стыда и не испытывала такой лихорадки, как в первый раз, а эти неприличные истории стали для неё не более чем шалостью, маленькой тайной, её личной тайной. Кроме того Эффи была уверена, что немало благородных леди и джентльменов из её окружения время от времени зачитываются подобным. Временами она жутко боялась, что матушка или кто-то из служанок могут случайно обнаружить её коллекцию, но потом успокаивала себя тем, что заветный сундучок, замаскированный под шкатулку для рукоделия, надёжно спрятан, а ключ есть только у неё, и его местонахождение никому кроме Эффи неизвестно.

- Слава Богу, добрались! - с облегчением вздохнула леди Стенхоуп, когда экипаж остановился у ворот особняка на Гамильтон-роуд. - В этот раз мы ехали гораздо дольше, не правда ли? А всё потому, что на Деррил стрит опять провалилась дорога. И чем вы только занимаетесь в своём Парламенте? - она вопросительно посмотрела на мужа.

Эдвард конечно мог ответить ей, что в Палате Лордов такие вопросы не решаются, но не пожелал ввязываться в бессмысленный разговор и вместо этого, с удивительной для его грузного телосложения ловкостью выпрыгнул из кареты и, опередив кучера, подал жене руку.

- Прошу, моя милая леди! - рассмеялся он.

Следом помог выбраться дочери и, взяв обеих под руки, окружённый двумя любимыми женщинами, направился к воротам.

- Только попробуй ещё раз заговорить о чём-нибудь подобном, - шикнула леди Элинор, когда они подходили к широкому крыльцу.

Мажордом распахнул перед ними двери, учтиво поклонился и, стоило гостям шагнуть за порог, как их окутало теплом и светом. В просторном холле мистер и миссис Говард встречали гостей. Семья пользовалась в обществе большим уважением.

Первое упоминание о Стенхоупах относилось к двенадцатому веку, и когда Эффи была совсем крошкой, отец часто рассказывал ей о доблестном рыцаре сэре Инхольде Стенхоупе, близком друге короля Ричарда Львиное Сердце, и именно он ехал по правую руку от монарха, когда тот входил в ворота Иерусалима. Если верить семейному преданию, то из Святой Земли Инхольд вернулся с прекрасной женой-сарацинкой, принявшей впоследствии христианскую веру, и с тех пор каждый Стенхоуп был уверен, что в его жилах есть капля горячей восточной крови.

Маленькая Эффи слушала эти истории как волшебные сказки, а повзрослев, поняла, что такие "сказки" имеют большой успех и в высшем свете. Консервативные англичане хранили верность традициям, и древность рода ценилась выше роскошных имений и счетов в Банке Англии.

Дежурные приветствия, комплименты, замечания о погоде... Эффи ослепительно улыбалась, поддерживала беседы, кивала, протягивала ухоженное запястье для светского поцелуя... и едва сдерживалась, чтобы не зевнуть во весь рот. Пара бокалов шампанского только усилили это желание, но вместе с тем раззадорили, хотя внешне Эффи оставалась по-светски учтивой.

Джоанна Мальсибер действительно появилась на ужине, и, как предсказывала Эффи, в обществе нового супруга - капитана французского военного флота. Прицельный огонь нескольких десятков пар глаз, казалось, только подливал масла в огонь, которым светились глаза дерзкой американки. Даже её платье, вызывающе красное, с чёрным бантом на груди смеялось над теми, кто смеялся над его хозяйкой. Джоанна Мальсибер была такой, какой Эффи смела быть только в мечтах. Целый вечер её одолевало желание подойти к этой женщине, поговорить с ней о чём-нибудь, но условности, которыми Эффи была скована, как невольник цепями, крепко держали её, а мать не спускала глаз.