Эффект смерти (СИ)

— Только что, я могу съездить за твоими вещами, если ты хочешь?

Его милостыня мне ни к чему, поэтому я молча взяла оставшиеся вещи у себя в шкафу и направилась в душ. Я узнала все, что мне нужно, об остальном разговаривать я с ним не желала. Было видно, что его мучает совесть, он постоянно хочет что-то мне сказать, но так и не получается. Почему? Что такого происходит, меня это не должно волновать.

После душа я залезла в свои домашние штаны, белую майку и завязала дурацкий пучок на голове. Впрочем, я была готова, чтобы пойти варить Киллиану куриный бульон, в любом случае дома есть было абсолютно нечего, и впалые скулы Киллиана выдавали его с потрохами. Он не ел уже достаточно долго. Я написала список, чтобы попросить одного из парней съездить за продуктами, но не успела я его донести, как Александр обогнал все на свете и уехал с такой же скоростью, как и приехал.

Кроме бульона, я приготовила пирог с бананами и клубникой, запекла утку в кисло-сладким соусе и приготовила вкусное какао, которое любила Бон-Бон.

Ближе к девяти вечера приехал Адам, на которого я злилась меньше чем на Александра и прежде чем отнести лакомства Киллиану, я нервно ждала, пока он зайдет в дом.

— Ну что, она сильно расстроилась? — Я грызла ногти, забыв совсем о том, что они и так подстрижены по корень.

— Нет, — парень улыбался. — Мисс Гамильтон все поняла и благополучно решила, что Кристина слишком бледная.

— Они что, поехали…все поехали в Египет? — Удивленно ахнула я, совсем забывая, что есть еще и море.

— Лучше, на Гавайи, на целых две недели, они прилетят за два дня до нового года.

С моих плеч сползли горы и я спокойной вздохнула. Не хотелось питать малышку надеждами, а по ее приезду я и куплю ей и платье, и подарок и много еще чего в этой жизни. Теперь, как ни странно, малышка Крис и вот вот почти вылупившийся Нео — как смысл моего существования.

— Хорошо, спасибо Адам. Ты можешь сесть поужинать, — я указала на стол со всякой всячиной и у Адама загорелись глаза. — Я отнесу Киллиану поесть, посторожи, чтобы мои особо наглые друзья не съели все, что было наготовлено на три дня.

Адам кивнул и с радостью пошел уплетать все, что только можно и нельзя в его рационе. Что на счет тех друзей, так я говорила о тех парнях, с которыми я хорошо подружилась еще и в начале появления во Флоренсе. Охрана заменила мне Киллиана, Александра и даже друзей, когда я все еще была засекреченной.

Как только я подошла к двери Дугласа, услышала приглушенный разговор парня по телефону.

— Если с ней что-то случиться, я вырву твою глотку и запихаю тебе по самые…Да мне плевать, кто ты! Ты чуть не убил соб…Она узнает. Я не скажу — скажет кто-то другой или в конце концов она поймет, что к чему.

Минута молчания.

— За то, что я сделал, я понесу наказание, даже если это человек не из той шайки. Да мне плевать, что он твой! Он чуть не убил её…Мало того, что…Да пошел ты к черту!

Телефон парень выкинул в окно, громко хлопнув им. Я вздрогнула и решила постоять еще минут пять, чтобы он остыл. О ком шла речь? Обо мне? Но с кем? С кем он разговаривал?

Я тихо открыла двери комнаты и также тихо подошла к его прикроватной тумбочке. Он стоял у окна и свет луны освещал его тело. По коже пробежали мурашки и внизу живота сильно потянуло.

— Что ты делаешь? — Он переводил взгляд с меня на еду и снова на меня.

— Я решила, что тебе стоит перекусить, — промурлыкала я. Его сщуренные глаза и наклоненная голова в разные стороны стали меня настораживать. Он хотел накричать на меня, но сдерживался. — Если тебе не нравиться, я могу забрать, — я совершила большую ошибку став к нему спиной, чтобы забрать поднос, потому что мгновенно, я почувствовала на своей шее холодный поцелуй его губ, мгновенно, мне пришлось отстраниться, и тут снова не моя взяла, потому что позади меня была стенка. Его ледяные глаза блестели даже во тьме, и мне не хотелось ничего, кроме как обнять его и поцеловать. Услышать, как томно он вдыхает запах моих волос и это не нормально. Люди слишком слабы, чтобы признавать свои чувства, но в глубине, все прекрасно знают, если ты не скажешь — внутри ты умрешь. И вот, я не хочу этого делать. Не хочу признавать, что когда-то произошел тот момент, что я влюбилась в него. До последнего я не хотела этого говорить. Зачем? Оно не взаимно казалось бы, ему нужно только одно. Это любовь со спецификой. Я влюблена в него, потому что ненавижу. Так всегда. Всегда сложно признавать, что-то подобное.

— Что случилось? — Аккуратно, чтобы еще больше не загнать себя в тупик, спрашиваю у зверя.

— В последний раз, когда я болел, меня выхаживала Кэм. Это было после смерти отца, — тихо говорит он, не отводя взгляд. — Но она делала это, потому что я часть ее семьи.

— Ты тоже…Часть моей семьи, — что сморозила только что? Господи, как глупо!

— Почему ты пришла, почему…Ты ворвалась в мою жизнь так беспощадно оборвав все нити с моим душевным спокойствием?

— Что? — Из меня вылетел глупый смешок. — Какое спокойствие? Как по мне, так ты был готов скорее забить собаку до смерти, чем хотя бы пойти на встречу.