Эффект преломления

Псы послушно отступили, улеглись под деревом. Старик согнулся в низком подобострастном поклоне. Как всегда при виде крестьян, Эржебета испытала раздражение и страх. Но сегодня рядом был Ференц, а с ним ничто не пугало.

Граф Надашди несильно вытянул старика плетью, бросил:

– Держи собак, старик!

Тот лишь еще сильнее согнул спину.

– Не троньте! – раздался детский голос.

Ференц раздраженно обернулся и тут же расхохотался, позабыв о злости:

– Смотри, милая, какой забавный!

Из леса выбежал карлик. Когда он приблизился, стало видно, что это ребенок. На вид мальчику было не больше восьми лет. Весь он был перекручен уродством: кривая спина с огромным горбом, широкое короткое тело, ноги колесом, невероятно длинные руки почти касались земли.

– Не троньте отца! – повторил карлик.

Он остановился прямо напротив Ференца, прожигая его сердитым взглядом больших ярко-синих глаз. Лицо у него было ангельски-миловидным, как будто, создав такое омерзительное тело, бог пожалел несчастного и добавил немного красоты.

Граф Надашди ничуть не рассердился. Карлик вызывал у него лишь веселье. Пастух до смерти испугался такого заступничества и воскликнул:

– Простите его, господин, он дурачок!

– Что ж ты такого плохого сына сделал? – смеялся Ференц. – Горбун, да еще и дурачок?

– Не мой он, господин, – поспешил откреститься старик. – Подкидыш он, сирота. Кто-то к воротам деревни его подбросил. С тех пор и воспитываем всем миром.

Между тем карлик перевел взгляд на Эржебету, и графиня ощутила… узнавание. Мальчик как будто тоже узнал ее – широко улыбнулся и кивнул:

– Красивая… добрая… – и, засмущавшись, отбежал в сторону, уселся рядом с собаками, принялся гладить псицу.

– Пусть живет в замке, Ференц, – неожиданно произнесла графиня. – Возьмем его!

– Кошек нам мало, – наигранно-сурово пробурчал Надашди.

Карлик и ему понравился – забавный, годился в шуты. В империи распространялась мода на горбунов, карликов, дурачков, многие аристократы выписывали себе потешных уродцев за большие деньги. А тут в одном мальчишке сочетается столько нужных качеств, и купить его можно за гроши. Да и жене перед разлукою – подарок. Может, не так скучать будет, глядя на забавного шута.

– Благодари графиню, – сказал он старику, швыряя ему под ноги несколько мелких монет. – Твой приемыш будет жить в тепле и сытости.

Пастух упал на колени, собирая деньги, благодаря в душе не Эржебету, а бога, что так легко отделался. Надашди – люди страшные. Свирепость графа была известна всей Венгрии, а о графине шла слава, как о сильной колдунье…

Ференц улыбнулся жене:

– Раз уж подбираешь безродных подкидышей, давай возьмем еще двух щенков. Не все ж одним кошкам по замку шастать. Эй, парень, ну-ка подбери там кобеля и сучку, да пошли домой! – крикнул он горбуну.

Эржебета присмотрелась и увидела, что в траве вокруг псицы катаются черные клубки – щенята. Карлик разулыбался, ухватил двух зверьков под толстые животы, и доверчиво пошел за графом.

– Как его зовут-то? – спросил Ференц.

– Янош, – ответил пастух. – Янош Ужвари.

На другой день Ференц ушел в поход. Для Эржебеты настали тяжелые, холодные дни страха за мужа.

Карлик же проникся к хозяйке любовью и преданностью. Он везде и всегда сопровождал графиню, бросался с кулаками на всякого, кого подозревал в недостаточной почтительности к госпоже. Одну служанку даже пырнул ножом в живот – девка едва выжила.

Эржебету забавляла и трогала такая верность. Она дала ребенку ласковое прозвище – Фицко[9]. С тех пор так все его и называли.

Кроме Эржебеты, горбун очень любил собак. Он сам воспитывал двух щенков, никого к ним не подпуская. Спал с ними на подстилке возле двери госпожи. Вскоре щенки выросли в огромных угрюмых псов, которые вместе с Фицко следовали по пятам за госпожой, готовые рвать и убивать за малейшую провинность перед нею. Карлик же, несмотря на юный возраст и малый рост, был физически силен и злобен. Фицко сделался личным палачом графини, жестоко наказывая провинившихся.

Его страшились и ненавидели все слуги. Лишь Дарволия говорила:

– Вы совершили добро, госпожа. Вам воздастся за него.

Агнешка с Пирошкою до смерти боялись уродца, жались к стенам всякий раз, когда встречались с ним. А уж после того как по приказу графини Фицко выпорол Агнешку на конюшне за разбитую тарелку, девки и вовсе стали считать горбуна дьявольским отродьем.

– Ей-ей, от нечистой силы он рожден, – прошептала однажды Агнешка. – Сын Ердегов.

– Так может, графиня его и родила? – подхватила Пирошка.

– Тогда он, может быть, нора, – со знанием дела заметила Агнешка. – Раз лидеркин сын.

– Что еще за нора? – вытаращилась Пирошка.

– Тетка сказывала. Это маленький такой человечек, сын лидерков. Он по ночам на четвереньках бегает, набрасывается на людей, кусает в грудь и пьет кровь.

– Ох, страшно-то как! – Пирошка отерла слезы с глаз.

С тех пор служанки носа не совали за дверь девичьей после наступления темноты. Кто знает, быть может, тем они спасли свои жизни…

Глава 6

Владивосток, май 2012 года