Эффект преломления

Он добавил еще что-то на китайском, а мартышка погрозила тощей лапкой. Чонг скрючился в подобострастном поклоне, словно сделался меньше ростом, и отошел, стараясь быть как можно незаметнее.

– Вы убедились, Иван?

Я пожал плечами:

– Пока убедился только в том, что один из киан-ши превратился в опасного зверя и убил нескольких человек, а вы его укрываете.

Старик покачал головой:

– Джанджи не убивал тех людей. Вернее… он убил, но других.

Замечательно. Просто праздник какой-то… сколько же у них убийц, и сколько народу они уже перекрошили?

– Это было месяц назад, – пояснил мастер Чжан. – К счастью, жертвами стали всего лишь таджикские гастарбайтеры. Их никто не искал. Моя служба внутренней безопасности оказалась на высоте. Трупы спрятали, Джанджи поймали и привезли сюда.

– Но вы подтверждаете, что это ваш подданный, и он чокнулся? Я всегда говорил: упырей надо уничтожать, пока у них крыша не съехала…

– Но нашей вины здесь нет. Прислушайтесь к логике! Мы сами не заинтересованы в войне. Нас устраивает жизнь во Владивостоке. Кто-то похитил Джанджи, сделал его таким. Мы ждали, что он придет в себя, но нет – человеческий облик утрачен безвозвратно. Тогда, два года назад, я предполагал, что моих подданных похищают делла Торре. Но их клан давно уже убрался из города, а киан-ши продолжают пропадать…

Этот монолог начал утомлять, и я бесцеремонно перебил:

– От меня чего надо?

– Помощи, – твердо сказал мастер Чжан, и обезьяна умоляюще сложила лапки, уставилась на меня печальным взглядом рахитичного ребенка. – Конечно, мы могли бы разобраться и сами. Но последние события грозят войной с церковью. Нам это не нужно, мы хотим жить в мире. Думаю, святые отцы тоже. Но подозреваю, что есть кто-то, кто желает столкнуть нас лбами. Знаете, как у нас говорят: если два тигра дерутся в долине, заберись на дерево и подожди, когда они убьют друг друга…

– Допустим. Но зачем вам я? Сами сказали, можете разобраться самостоятельно.

– Вы представитель церкви. Вы должны присутствовать при расследовании, чтобы свидетельствовать о нашей благонадежности. Через вас я заявляю святым отцам о своей доброй воле.

– Я вам не верю, и отцы не поверят. Откуда нам знать, что не вы довели эту тварь до такого состояния?

– Попробую доказать.

Мастер Чжан сделал знак Чонгу, тот нажал какую-то кнопку в углу. Перед зверем упала металлическая решетка, прозрачная стена уехала вверх.

Чонг достал пистолет, хладнокровно сообщил:

– Пули серебряные, – и прицелился в вурдалака.

– В доказательство своей лояльности я уничтожаю опасное для горожан существо, – заявил мастер Чжан.

Я хмыкнул. Ну-ну… Этот красивый жест меня ничуть не убедил. Упыри безжалостны даже к своим собратьям. Главе клана ничего не стоило убить Джанджи просто для эффекта. Опять же, зачем с ним возиться, и какую пользу он может принести клану? Проще убрать.

Между тем, вурдалак вдруг четко, с достоинством произнес, глядя на Чонга:

– Говнюк, бля, – артистичным жестом завернулся в крылья, немного подумал, добавил для выразительности еще несколько непечатных фраз и негодующе отвернулся.

Чонг вопросительно покосился на монитор. Мастер Чжан что-то отрывисто бросил, и его прислужник опустил пистолет. Я отлично понимал главу клана: говорящий вурдалак – явление того же порядка, что благородный упырь – то есть, невозможное в принципе.

Оголодавший вампир превращается в не-мертвое животное, монстра. Он неспособен ни к абстрактному мышлению, ни к элементарной логике. Им руководят только два чувства – голод и злоба. Конечно, и речь у них атрофирована. Как может, к примеру, летучая мышь говорить по-человечески?

Но если этот урод все же заговорил, значит, он не до конца озверел, и перед нами повторение случая Дениса делла Торре? Вряд ли. Не могли киан-ши этого не заметить. Наверняка по приказу мастера Чжана существо было досконально обследовано. Для упырей нет большего удовольствия, чем изучать свою породу. Такое вот у них стремление к познанию. Поэтому при каждом клане имеются целые исследовательские институты.

– Я вынужден отменить свое решение, – сказал мастер Чжан. – Случай нуждается в дополнительном рассмотрении.

– Как же гарантии? – издевательски спросил я.

Мартышка на плече старика злобно оскалилась. Главе клана надоело изображать гостеприимного хозяина:

– Лучшее доказательство моей лояльности – то, что вы до сих пор живы. Передайте мое предложение вашему начальству. Жду ответа.

Монитор отключился. Чонг запер бронированную дверь и повернулся ко мне.

– Загостился ты у нас, куня. Пошли, хорошего понемножку. – Он достал из кармана черный шарф. – Только вот глаза тебе завяжу…

Пришлось подчиниться. Злобная тварь стянула повязку на затылке с такой силой, что едва мне едва уши не расплющило. Потом он долго вел меня, не предупреждая о порогах и поворотах, и подло хихикал, когда я спотыкался и вписывался с разгону в стены. Мне оставалось только надеяться, что когда-нибудь наши с ним пути еще пересекутся. Когда-нибудь, когда при мне будет кольт, серебро и святая вода…