Эффект преломления

— Александра Вениаминовна, тэк скээть, предупреждала о вашем визите, — сказал он. — И просила дать любую информацию, которая вам понадобится. Я понимаю, розыск и все такое. Но хочу предупредить, тэк скээть: только в рамках того, что допускает медицинская этика. Информацию, которая разглашает врачебную тайну, придется получать через законную процедуру.

— Да мы многого не просим. Просто хотели узнать диагноз и повидаться с пациентом. Это можно?

Сергей Сергеевич задумался, снял очки, тщательно протер стекла, водрузил обратно на нос. Чувствовалось, что он взвешивает каждое слово:

— Денис Иванович официально не признан недееспособным. Он, тэк скээть, просто находится на лечении по поводу невроза. Это частое явление среди людей, занимающихся, тэк скээть, большим бизнесом. Стрессы, умственное напряжение, неправильный режим — все это подрывает нервишки, тэк скээть. Ну ничего, мы Дениса Ивановича поправим, подлечим, быстро на ноги поставим…

— То есть я правильно понимаю: никакого психического заболевания нет?

— Молодой человек, — снисходительно процедил Сергей Сергеевич, — ведь вы не специалист в нашей области, так? Вы, тэк скээть, в другой сфере специализируетесь. Ну так поверьте профессионалу: все именно так, как я говорю. Я же не ставлю под сомнение вашу способность… тэк скээть… что вы там делаете? Допустим, вашу способность драться.

Главврач явно что-то недоговаривал. Вернее, он вообще не сказал ни слова правды. Это было понятно: Александра Вениаминовна, конечно, платила за содержание мужа, но главным-то в семье оставался Денис. Тем более что он продолжал считаться дееспособным. А вдруг и вправду завтра в себя придет? Что он сделает с милейшим Сергеем Сергеевичем за разглашение диагноза?

— Хорошо. В таком случае, можно нам его увидеть?

— Понимаете, — затуманился доктор, — ему, тэк скээть, предписан покой. Денис Иванович отдыхает после процедуры.

— Что ж за дуры ваши процедуры? — вмешался вдруг Чонг, который до этого стоял рядом и спокойно слушал словоизлияния Сергея Сергеевича.

Его нелепое высказывание до того удивило главврача, что тот снова принялся протирать очки:

— Что, простите?..

— Слышь, ты, инженер человеческих душ! — продолжал вдохновенно хамить китаец. — Фрейд, мля, недорезанный! Ты кому баки затираешь? На кого, тэк скээть, батон крошишь, убогий?

Он двинулся на главврача, который попятился и испуганно попросил меня:

— Пожалуйста, успокойте своего друга!

— Не могу, — мстительно ответил я. — Мой друг страдает тяжелой формой невроза. Можно сказать, прибыл по адресу. Профессионалу виднее, как с ним справиться.

— Стрессы, умственное напряжение, неправильный режим, — визжал Чонг, наступая. — Нервишки ни к хренам собачьим, тэк скээть. Скажите, доктор, может, мне норсульфазолу с пирамидоном попринимать, а? Видите, видите, как зрачки расширены? — В зрачках китайца вспыхнули желтые огни. Он навис над невысоким Сергеем Сергеевичем: — Стоять! Смирно! В глаза смотреть!

Некоторое время Чонг гипнотизировал несчастного врача взглядом. Тот пребывал в оцепенении, словно кролик перед удавом. Наконец азиат спросил:

— Так какой диагноз у Катынина?

— Активный психоз, — проблеял доктор, — галлюцинации, параноидный бред. Шизофрения, безусловно…

— Как лечение?

— Ни один нейролептик не улучшает состояния, психотерапия тоже не действует. Так что можно сказать, лечение пока не подобрали.

— Ладно, — кивнул Чонг. — Веди к нему.

Сергей Сергеевич послушно затрусил впереди, мы пошли следом. Нельзя не признать, иногда упыриные способности оказываются полезны в расследовании, думал я.

Главврач привел нас к одному из коттеджей, возле дверей которого стоял охранник. Кивнул ему:

— Все в порядке, это со мной.

Мы вошли в дом. Внутри нас встретила симпатичная медсестричка.

— Ирочка, проводите гостей к господину Катынину, — сказал Сергей Сергеевич.

— А тебе пора, — тихо подсказал Чонг.

— А мне пора, — покладисто согласился доктор и вышел.

Девушка повела нас по коридору, в который выходило несколько комнат, самых обычных. Насколько я смог рассмотреть в приоткрытые двери — там были гостиная, спальня, бильярдная, столовая. Коридор заканчивался еще одним помещением, очень напоминающим то, где Чжан держал Джанджи. Такая же непробиваемая пластиковая стена, внутри — никакой мебели, кроме белоснежного тюфяка и нескольких подушек, на стенах мягкая обивка, чтобы больной не смог навредить себе.

Я поискал глазами пациента, не нашел и спросил:

— Где Катынин?

— Вон — Ирочка показала наверх.

В стены под потолком была вделана перекладина вроде турника. На ней, зацепившись согнутыми в коленях ногами и обняв себя, висел Катынин.

— Больной требовал предоставить ему такой насест. Не успокаивался, пока не пошли навстречу, — извиняющимся тоном пояснила медсестра.

— А ему это не вредно? — удивился я.

Ирочка пожала плечами:

— Пока не сделали турник, он все время стоял в углу на голове и кричал. Часами. И знаете, что странно? При этом у него не менялись ни артериальное, ни внутричерепное давление. После нескольких обследований Сергей Сергеевич приказал установить перекладину.