Эффект Плацебо

— Мамочка, погоди, — встаю и осторожно облокачиваю женские плечи обратно на подушку, но Виктория Барлоу только слабо отмахивается и качает головой в разные стороны.

— Послушай меня, Тиф… Этот… Этот человек… На него не выйти… Просто так… Он… Теневой… За ним… Большие деньги… Связи…

— Мам.

— Он хорошо защищён… Чаще всего… Люди даже не понимают… Что он голова… Скажи Хоггардам… Они помогут… Киллиан… Зря я… Не сказала раньше…

— Мама, — при родном имени все мое нутро встало на дыбы.

— Он — причина всего… Его зовут… Его зовут…

В каком-то жутком ступоре вижу, как женщина передо мной в безмолвном порыве открывает рот, пытаясь издать хоть звук, но ей это даётся с неимоверным трудом. Как в замедленной съёмке оборачиваюсь на прикрытую за Роном дверь, а затем снова возвращаю взгляд матери, но уже в душе понимаю, что это конец.

— Его зовут… — слышится последний шепот умирающей, — Габриэль Ривера…

Тяжёлые веки опускаются на закатывающиеся глаза. Виктория Барлоу в последний раз хватает ртом воздух, после чего длинные тощие пальцы разжимаются и выпускают из своего плена мои руки, которые на протяжении всего короткого монолога согревали холодную материнскую кожу.

— Мама! — вскакиваю с места, размазывая по лицу слезы. — Мама!!!

Но, ожидаемо, не получаю ответа. Моя мать только что умерла на моих глазах. И в этот раз по-настоящему.

Глава 17

Fighter — The Score

Киллиан

Удар.

Удар.

Удар.

Отчаянно луплю грушу, выпуская наружу все разрушительные эмоции. Время идёт, столько всего меняется, но есть вещи, которые остаются в привычном формате даже спустя многие годы. Любовь к боксу — именно этот случай. Единственное, что претерпело изменения, так это место, где теперь я отрабатываю хук справа и выплескиваю всю нерастраченную злость.

После всего, что произошло два года назад, я вышел из состава учредителей зала, где занимался вместе с Джейсоном. Продал квартиру, в которой произошли события, полностью изменившие мою жизнь, и купил свой собственный дом, последовав примеру Чарли и Лиз. Особняки расположены не так далеко друг от друга, но при этом каждый имеет возможность быть ближе к родным, и в то же время шанс на уединение.

Мое отношение к семье так же претерпело колоссальное изменение. Прежняя самоуверенность и бахвальство ушли, уступив место уважению и ценности тому, какие люди рядом со мной. Что они готовы сделать и чем пожертвовать ради моего благополучия. События прошлого — яркий тому пример. Именно поэтому я засунул в задницу весь свой максимализм и чувство, что мне все должны, и стал безоговорочно присутствовать в жизни своей семьи. Мама счастлива, братья влюблены и строят свою жизнь, даже с отцом мы более-менее наладили контакт, но откровенного разговора между нами так и не случилось. Они продолжают жить своей полноценной жизнью, а я просто им не мешаю. Потому что в моем личном мире нет той самой ценности, которая есть у них — человека, в котором весь твой мир и сосредоточен.

Что же касается людей из прошлого, то Майа получила то, чего заслуживала, Карим по-прежнему работает со мной рука об руку, а мой бывший спарринг-партнер до сих пор цел после своего предательства, но лишь только потому, что я не забываю долгов. А я был ему должен за тот случай, когда он оповестил меня о Тиффани в заснеженном переулке.

Тиффани…

Резко опускаю руки и отстраняюсь от груши, подвешенной по центру просторного спортивного зала. Трясу головой, пытаясь унять остервенело стучащее сердце, разогнавшееся до немыслимой скорости. И так каждый раз, когда мои мысли возвращаются к той самой женщине, которая была для меня целым миром.

Я умер тогда. Буквально разлетелся на кровавые разорванные куски внутри тела. Внешняя оболочка осталось невредимой, а то, что скрыто от глаз, было уничтожено. Разрушено. Раздавлено. До сих пор помню глаза братьев, переполненные сочувствием и скорбью, будто Тиф умерла. Конечно, это не так. Но для нашей семьи это было сродни ее уходу. Только из нашей жизни. Снова. За столь короткий срок ее прибывания в поместье каждый из нас прикипел к ней так сильно, как не смог за все прошедшие годы в детстве. Мы стали старше, и привязанность окрепла вместе с нами. Но есть разница в том, что для родителей она была почти ребенком, для Чарли и Ника сестрой. А я ее любил. Так сильно, что сводило каждую мышцу в этом бешеном и стремительном чувстве. Любил, люблю, и, наверное, не перестану любить. Не взирая на то, появится ли в моей жизни когда-нибудь кто-нибудь другой. Но я в этом сильно сомневаюсь. Одиночки по жизни, кем я являюсь, редко впускают в свою душу людей. И для Тиффани где-то глубоко внутри меня отведено место размером с пустыню. Сейчас оно высохло. Там не осталось никаких резервов к существованию. Я двигаюсь только на каких-то давно забытых вибрациях, позволяющих мне выплескивать всю свою ненависть и беспомощность. С семьей я стал мягче, но не с другими. С ними все стало жёстче и агрессивнее.

Новые связи.

Новые партнёры.

Новые враги.