Эффект Эволюции

Его же собственные слова захватили его, значительно повысив градус внутреннего нервного возбуждения, настолько, что концу своей маленькой тирады Горяев стал говорить значительно громче. Заметив это, он остановился, машинально покручивая пальцами почти пустой стакан, стоявший перед ним, и посмотрел на реакцию своего собеседника.

Ларс отреагировал на все это невозмутимо, с нордическим спокойствием расправляясь с сицилийским салатом. Кубики яблок, красные дольки помидоров, маринованные грибы, сверху мелкорубленый сельдерей, кусочки грецких орехов, заправлено легким майонезом…

«Наверное, действительно вкусно», — подумал Андрей, глядя на Ларса, как ни в чем не бывало расправляющегося с салатом.

Наконец Эймер оторвался от салата и поднял глаза. Улыбнувшись, он в добродушно-шутливой манере произнес:

— Андрей, ты поднимаешь слишком глобальные темы. Какие-то вещи ты контролировать не можешь, с этим нужно смириться. Сосредоточься на своей зоне ответственности, определи, просто, тот круг проблем, на которые ты реально можешь повлиять и действуй. А по-другому как?

— Ну… понимаешь… в этом-то и проблема, — ответил Андрей с выражением иронии на лице. — То, чем я сейчас занимаюсь, по сути, моя, как ты выразился, зона ответственности, но использовать то, что я сделаю, будут другие люди, в целях, о которых я достоверно не знаю. По этой логике, если я понимаю, что существует опасность того, что это может быть использовано в целях, которые я считаю неприемлемыми, то мне не нужно этого делать.

— Нет, логика, наверное, какая-то ущербная, — поморщившись, с сомнением ответил руководитель медицинской службы.

— Андрей, прогресс же не остановишь. Ну хорошо, не ты, так кто-нибудь другой это сделает.

— Но зато я в своей зоне ответственности этого не сделаю, ну или другими словами, сделаю все от себя зависящее, чтобы этого не произошло, — шутливо парировал Горяев. — И моя совесть будет чиста!

Ларс улыбнулся в ответ. Закончив с салатом, он сходил и налил себе кофе. Вернувшись обратно, он всем своим видом выражал блаженное предвкушение мгновений наслаждения ароматным напитком.

— А если серьезно, — продолжал Горяев, — я сам не уверен в том, какого потенциала инструмент мы получим в результате моих исследований. Сможем ли мы с ним справиться, хватит ли у нас здравого смысла, чтобы не наделать глупостей, обладая этим знанием? Я в любом случае ответственен за это, я понимаю возможные проблемы. И именно я сейчас ближе всех стою к тому, чтобы получить этот инструмент, открыть этот потенциал.

— Ты, конечно в чем-то прав, — соглашаясь, ответил Ларс. — И я тебя в принципе понимаю, но ты сейчас уходишь уже в плоскость каких-то философских категорий… А если говорить применительно к реальным обстоятельствам, твои исследования — это то, что тебе нравилось, то, в чем ты видел смысл. Ты этим занимался всю жизнь, — эмоционально продолжал Ларс. — Как бы то ни было, ты же работаешь для того, чтобы это использовалось во благо!

Наконец Эймер рассмеялся и шутливо резюмировал:

— Тут знаешь, так выходит — либо ты должен мир изменить, либо работу поменять! — Затем он сделал небольшую паузу и уже более спокойным тоном спросил:

— А если серьезно, с чего ты взял, что твои исследования обязательно должны быть использованы каким-то неправильным образом?!

Поставив правый локоть на стол, подперев рукой голову, Андрей посмотрел куда-то вдаль, вбок от собеседника, и, отвечая на вопрос, произнес:

— Тема, которую я разрабатываю, по которой мы сейчас плотно с тобой сотрудничаем — это фактически попытка раскрыть и подстегнуть, разбудить механизмы эволюции. Чем дальше я продвигаюсь, тем более назойливыми становяться мысли, что мы по этическим соображениям не имеем права залезать в эти области. Я реально боюсь, как у нас говорят, «выпустить джина из бутылки».

— Я начинаю сомневаться, что мы имеем право туда вторгаться, — Горяев сделал паузу, допил сок, после чего аккуратно поставив на стол стакан, задумчиво и загадочно уточнил. — По крайней мере, сейчас.

Закончив обед и попрощавшись с коллегой, Горяев поспешил на совещание.

Погода опять поменялась, и от утреннего «праздника солнца и лазурного неба» не осталось и следа. Моросил уже привычный мелкий дождь, горные вершины были покрыты густым белым туманом.

Андрей почти бегом направился к корпусу центральной лаборатории. Времени до совещания уже почти не оставалось, да и погода не особенно располагала к неспешным прогулкам.

Вдруг боковым зрением, он уловил справа какое-то движение. Горяев повернул голову и успел заметить, как за угол небольшой хозяйственной постройки скрылась фигура в черном непромокаемом плаще. И хотя лица он не видел, да и фигуру наблюдал секунду не больше, но понять, кого скрывал этот плащ, Андрею было не сложно. Внутри возникло неприятное ощущение холода. Это, пожалуй, был единственный человек на базе, в присутствие которого Горяев чувствовал себя абсолютно неуютно, буквально на физическом уровне ощущая неприязнь. Вне всякого сомнения, это был Рей; именно его фигура скрылась сейчас за постройкой.

Горяев поспешил дальше.