Её звали Никто

– Лёха, странный ты человек! – возмутился он, стирая воду со лба. Его щёки и нос горели, будто он только что пробежал кросс. Курение давало о себе знать, каждый раз после таких пробежек Гордеев зарекался, что бросит. Ещё ни разу не выдержал больше трёх дней. Дрожащими руками он пытался развязать шнурки, попутно рассказывая о своих злоключениях. – Кто мне вчера все уши прожужжал о том, чтобы я не опаздывал? А я в ваших элитных краях редко бываю, заблудился немного, да ещё и под дождь попал! Кстати, на вот, держи, – Толя протянул мне небольшой пакетик, в котором оказались ещё горячие пирожки.

– Это что?

– Бомба! Ну, не тупи, в гости без угощения не ходят, вот я и подсуетился.

– Очень предусмотрительно, молодой человек, – голос моей бабушки раздался прямо у меня за спиной. Толя не растерялся, положив руку себе на сердце, он почтительно поклонился и представился. Бабушка кивнула и пригласила нас пройти на кухню.

Я, как оказалось, недооценивал Тольку, считал его обычным хулиганом и прогульщиком, а он вон какие номера выкидывает. Но расслабляться было рано, бабуля тоже не так проста, как может показаться. Мы сели, а она налила чай и поставила на стол вишнёвый пирог. Пока Толик беззаботно разглядывал своё отражение в чае, я мысленно прокручивал весь сценарий спектакля, который сейчас начнётся. Вначале бабушка будет изображать божий одуванчик, который несёт только радость в этот мир. Потом начнёт расспрашивать Толика о его семье и о материальном достатке, давая ему понять, какая между нами пропасть. После этого она станет задавать ему провокационные вопросы об учёбе, интересах и планах на будущее. Если это не подействуют, то из своего кабинета выйдет папа и, высказав всё, что он думает о современной молодёжи, окончательно эмоционально раздавит моего друга. Я не терял надежду на то, что Толик выдержит всё, и после чая мы спокойно уйдём ко мне в комнату. Почему нельзя сразу уйти? Потому что традиции важнее всего. Сдохни на этой чёртовой кухне, но чай с гостем выпей. А тем временем бабушка закончила сверлить взглядом Гордеева и начала свои расспросы.

– Скажите, Анатолий, дорого ли вам обошлись те пирожки, что вы предварительно купили в ближайшем ларьке?

– Ну, что вы, Елена Владимировна, – как можно более уважительно протянул Толя, положив себе на тарелку довольно большой кусок пирога, – эти пирожки испекла моя младшая сестра Тася. Попробуйте, это очень вкусно.

– Вы сказали, что у вас есть сестра, то есть вас двое в семье, или же есть ещё дети?

– Да, у меня есть ещё младшая сестра и брат, нас пять человек в семье, мы все дружно живём.

– Дружно… А мама и папа, чем они занимаются?

Я сидел, как на пороховой бочке, которая вот-вот должна была взорваться. Бабушка всё с большим презрением смотрела на Толю, но он, по-моему, вообще ничего не замечал. Кроме пирога, разумеется.

– Бабушка, может, хватит вопросами забрасывать? – я попытался влезть и поскорее закончить этот разговор. – Не ты ли учила, что за столом следует молчать?

– Я хочу быть ближе к своему внуку, пытаюсь наладить контакт с его друзьями, а он затыкает меня, – в тоне бабушки чувствовалось раздражение. – Раньше ты такого себе не позволял. Говорила я матери, что из-за его попустительства ты попадёшь под дурное влияние этих дворовых хулиганов. Вы же не такой, Анатолий?

Ну, это уж слишком! Я уже открыл было рот, чтобы ответить, но Толик пихнул меня ногой под столом и хитро улыбнулся.

– Всё в порядке, – поспешил успокоить нас он, – да, у нас не самая обеспеченная семья. Моя мама работает уборщицей в детском саду, папа от нас ушёл, а я по ночам могилки на кладбище рою.