Её судьба – его судьба

Музыка для песни родилась не сразу. Марк всегда играл перебором. Пальцы дёргали струны, и звучала нежная мелодия, тем временем гитарист напевал припев песни, затем он немного менял музыку, менял темп, и снова пытался напеть. Если то, что получалось, ему не нравилось, он полностью менял музыку и пел навзрыд. Как и получилось в этот раз. Он встал на ноги и стал выкрикивать слова песни, его взгляд устремился куда-то в небо, и тут вдруг заткнулся.

Марк глубоко вдохнул. Его пальцы задёргали струны, другая рука меняла аккорды, а сам гитарист недоумевал от происходящего. Будто не он сам играл, он лишь наблюдатель. Он сделал шаг назад и вдруг упал попой на кресло, но игру не приостановил. Музыка лилась из гитары, и однажды Марк начал петь. Недоумение на его лице и не думало исчезать.

Его глаза увлажнились, и Марк резко заморгал, наверное, машинально, чтобы не допустить слёзы на щеке, но это не помогло. Марк заплакал.

Он сидел, качал головой и плавно играл на гитаре. Всё это получалось так, будто он знает эту песню с самого детства. Будто всю жизнь играл лишь эту песню.

Подул сильный ветер. На высоте двадцатого этажа – это обычное дело. Порыв ветра растрепал длинные волосы гитариста, и тот скорчил гримасу. Он остановил игру и взялся левой рукой за грудь. Ветер дул не переставая.

Когда Марк сделал рывок, чтобы встать и закрыть злосчастное окно, порыв дуновения на миг усилился, и резко пропал, когда окно закрылось. Но прямо перед закрытием, сквозь окно упорхнуло на улицу нечто белое. Это был лист бумаги с песней.

Пока спускался в лифте в одном халате, он пытался припомнить только что сочинённый текст песни, но в голове играл лишь припев. Все остальные слова вертелись на языке, но их будто сдуло с тем же самым ветром.

Внизу любезный консьерж громко поздоровался, но Марк и не слышал этого, ему было наплевать, он просто прошёл мимо. Швейцар на выходе открыл дверь, и мужчина в одном халате вышел на улицу. Как только он вышел, взглянул влево и наверх, а потом вдруг обратился к швейцару:

– 2017 номер сильно далеко от входа, или почти на углу здания?

– Что простите? – Спросил швейцар.

– А, ладно, не парься!

Марк пошёл вдоль здания глазами выискивая свой балкон. Остановился прямо снизу него, прицелился, прикидывая, куда мог полететь клочок бумаги.

Он осмотрел всё. И вдоль отеля, и за углом в кустах, выходил к дороге, где ему сигналили автомобили, но ему было плевать, даже когда он парочку раз вставал на проезжую часть, он не торопился оттуда уходить, просто стоял и размышлял. Знающий весь расклад человек, мог посмотреть на него со стороны, и подумать, что он пытается представить себя на месте того клочка бумаги и понять, куда бы он тогда полетел.

Швейцар долго наблюдал за этой картиной, затем подошёл поближе и сказал:

– Что-то случилось?

Марк вместо слов спокойно пошёл ко входу отеля и сел на деревянную скамейку прямо возле тёмных очков.

– А ведь только заселился. Какой нехороший отель! – Произнёс он.

– Вы, наверное, что-то потеряли, давайте я вам помогу найти. – Не унимался швейцар.

– Не парься, чувак, вообще не парься!

Он одной рукой поправил халат, другой рукой схватил очки и зашёл в отель. Когда уже ехал в лифте посмотрел круглыми глазами на эти очки. Пожалуй, он был настолько рассеян, что машинально взял чьи-то тёмные очки, которые лежали на скамейке.

Коридор от лифта до его номера был не коротким, и он шёл медленно, рассматривая находку. Хотя это были обычные женские тёмные очки, такие продавались за тысячу рублей в любом торговом центре. Марк их крутил, рассматривал, ощупывал, словно пытался их узнать, будто видел их уже когда-то. Он вошёл к себе в номер и сел на диван, но находку никуда не убирал.

– Что это за чувство? – Спросил он у себя.

Зазвонил телефон. Марк нашёл его на столе.

– А?

– Ну, как там твоя новая песенка – Послышался в телефоне голос Ани. – Хотя, ладно, давай сначала о делах. Значит, смотри, студия для записи будет свободна через…

– Уже неважно! Нет больше песни. – Перебил он её.

– Ну, слушай, я тебе тут не помощница, я твой менеджер! Что значит нет больше песни, куда делась? Или она тебе разонравилась?

– Улетела она. Как белая бумажная птица решила полетать с двадцатого этажа.

– Марк, ты много выпил?

Наступило молчание. Марк всё ещё всматривался в тёмные очки. Аня шумела, будто что-то пила. Затем внезапно сказала:

– Стоп! Ты имеешь ввиду, листок с песней улетел в окно? Капец! Ты серьёзно?

– Ладно, всё, прибухну и спать завалюсь.

– Подожди, надо поднять народ, всех сотрудников отеля заставить искать эту песню. Вряд ли она отлетела далеко. Найдётся!

– Я спать!

Глава 3

– Ты умудрилась опоздать на целых полчаса в свой последний рабочий день? – Кричала очень пухлая женщина.

Обтягивающая юбка была такой же синей, как и пиджак, а белая блузка наполовину оголяла её большую грудь. Ростом она выше Элины на голову, и поэтому возвышалась рядом с ней, как гигант из сказок. Элина сидела в раздевалке и переодевалась.