Ее последний вздох

– Как вы здесь работаете? Неужели у вас голова не болит? – спросила Трейси.

Котар пожал плечами:

– Со временем ко всему привыкаешь. Хотите присесть?

При одном взгляде на здешние диваны Трейси хотелось почесаться. А что тут обычно происходило на столе, можно было только представить.

– Мы постоим.

– Вы из-за Ангел?

– Вы работали здесь в тот вечер?

– Администратор заболел. Засада.

– Почему?

– Добираться тяжело. Движение тут хреновое, а парковаться вообще негде.

– Значит, обычно вы работаете в клубе возле Авроры? – уточнил Кинс.

– Да.

– В котором часу вы покинули клуб во вторник вечером? – спросил Воробей.

– Я его закрывал. Значит, в два тридцать – два тридцать пять.

– Вы закрывали, не Нэш? – переспросила Трейси. Нэш как раз говорил им, что клуб в ту ночь закрывал он.

Котар пожал плечами:

– Это работа администратора. Администратором в тот вечер был я.

– Нэш сказал, куда идет?

– Домой, полагаю.

– Он сказал вам, что идет домой?

– Нет.

– А вы куда пошли, когда закрыли клуб? – спросил Кинс.

– Домой.

– Кто-нибудь может это подтвердить? – спросил он.

– Моя жена.

– Она была дома?

– Да, у нас дочке два года.

– А как ваша жена относится к вашей работе? – спросила Трейси.

Котар пожал плечами:

– Платят нормально. Полная страховка, медицинская со стоматологией, и утром я дома, отвожу дочку в детский сад. Так что все нормально. Люди придают слишком много значения работе в таких местах, как это. На самом деле со временем просто перестаешь замечать.

– А чем занимается ваша жена?

– Работает по утрам в клубе здоровья. Смена начинается в пять тридцать.

– Вероника Уотсон работала здесь вчера вечером? – спросила Трейси.

– Велвет? Да, – ответил Котар, потом умолк, наморщил лоб в задумчивости. – Кажется, да. Знаете, иногда вечера путаются.

– Расскажите подробнее, – попросила Трейси.

– Я могу уточнить. – Котар прищурился. – А почему вы спрашиваете? С ней что-то случилось?

– Сколько женщин обычно работают здесь за вечер? – спросила Трейси.

– Зависит от дня недели; по выходным больше. Многие предпочитают именно выходные: чаевые лучше. Всего у нас девяносто с чем-то танцовщиц на три клуба. Не всегда уследишь, кто где.

– А вчера сколько было?

– По-моему, десять, но точно не поручусь.

– Нам понадобится их график, – сказал Кинс.

Котар ответил ему неуверенным взглядом.

– Я должен спросить об этом Дэррела.

– Почему?

– Дэррел все держит под контролем. Это его клуб. – Взгляд Котара заметался между ними. – Велвет тоже умерла? Из-за этого вы спрашиваете?

– Да, она мертва, – сказал Кинс.

Котар ругнулся и прикрыл глаза, сделал глубокий выдох и только потом поднял глаза.

– Вот это да. И что, опять тот же парень?

– Что вы нам можете о ней рассказать? – спросила Трейси.

Котар пожал плечами:

– Никаких проблем с ней не было. Она со всеми ладила, правда, я, может, чего-то и не знаю, это же не мой основной клуб. Тело потрясное, хотя, как я слышал, она набрала пару лишних фунтов за последнее время, так что была уже не так популярна, как раньше, но, думаю, все равно зарабатывала она неплохо.

– Кто вам это рассказывал?

– Про лишние фунты? Дэррел.

Это лишь подтвердило сложившееся у Трейси впечатление о Нэше как о типе, для которого танцовщицы не более чем живой товар, разновидность рабочих лошадей, которых меняют, если с ними что-то приключается – например скотинка толстеет или стареет. Или умирает.

– Вы не заметили, никто из клиентов не уделял ей особенного внимания вчера вечером? – спросила Трейси.

– По-моему, она работала в какой-то кабинке, но, как всегда, ничего особенного.

– Высокого молодого человека в костюме не видели? Пышная светлая шевелюра, – спросила она, пользуясь описанием, которое дал Фацу мистер Джун.

Котар пожал плечами:

– Не знаю. Может, танцовщицы видели. Чаевыми она делилась, я знаю.

– В смысле?

– Танцовщицы отдают процент с чаевых, которые они зарабатывают приватными танцами в кабинах и на коленях у клиентов, в пользу заведения.

– Вы разве им не платите? – спросила Трейси.

– Нет, они зарабатывают чаевыми. В конце смены часть отдают в кассу, а остальное себе.

Трейси вспомнила про акробатку на сцене.

– А когда они работают на сцене? За это им не платят?

– Это называется маркетинг. Долларовые купюры в трусы – вот это чаевые.

– Значит, вы ведете записи, сколько каждая танцовщица в конце вечера оставляет чаевых? – уточнил Кинс.

– Приходится. Иначе налоговое управление нас прикроет.

– Нам понадобятся имена всех, кто работал здесь вчера вечером – танцовщиц, барменов, девушек, которые разносят коктейли, охранников и так далее, – сказал Кинс.

– Я уже говорил, мне надо доложить обо всем Дэррелу. Он с ума сойдет от злости.

– Да? А что так? – удивилась Трейси.

Вид у Котара стал смущенный.

– Говорит, что это плохо для бизнеса. Отпугнет часть девушек.

«А остальные так и будут ходить с незнакомыми мужчинами в мотель, ничуточки не напуганные», – подумала Трейси. Даже когда в Сиэтле орудовал Риджуэй, проституток это не останавливало. Девушка ведь должна зарабатывать на жизнь, даже если заработок будет стоить ей самой жизни.

– У Велвет были здесь подруги?

Новое движение плечами.