Ее последний герой

– Анька! А я думал, ты в город рванула.

– Ну да, – усмехнулась она, – сдала тебя в больницу и сразу обратно. А вы лежите здесь, папаша. Подставляйте задницу под уколы и хлебайте супчик! Хорошего же вы обо мне мнения, милейший!

– А работа, Анька? Журнал? – бормотал он, не сдерживая радости.

Дочь была рядом. Значит, все будет в порядке. Деловитостью Анька, когда прижмет, в мать, не в него.

Он рассказывал, что врачиха Вера Матвеевна заходила трижды. Сестра мерила давление и сделала еще один укол. Кардиограмма неважная, но не кошмарная.

– Инфаркт мелкоочаговый, не обширный, – по слогам выговорил он.

Словом, есть шанс.

Анна кивала и соглашалась. Потом отец снова уснул, и она поехала на дачу. Плевать на работу, Попова, сокращения, отпуск и интервью с Городецким. На все плевать. Сейчас главное – папа. Единственный близкий и родной человек на земле. Что поделаешь, так получилось.

В доме, окруженном старым садом (с десяток яблонь, сливы, пара кленов и две березки), было прохладно. Она скинула кроссовки и джинсы, поставила чайник и наконец плюхнулась на диван. «Спать, – подумала Анна. – Только спать. А завтра будем решать. Разруливать все, что накопилось».

Она закрыла глаза, и в этот момент запищал мобильник.

* * *

– Анна! Ну, куда же вы пропали? Я признаться, уже волнуюсь.

Голос звучал хрипловато и откуда-то издалека.

– Что? – переспросила она. – Еще раз повторите, пожалуйста!

Голос в трубке замолчал.

– Слушаю! – повторила она. – Я за городом, здесь очень плохая связь.

Мужчина откашлялся и, как ей показалось, с нарочитой игривостью и кокетством продолжил:

– Вы меня бросили, Анна? Покинули навсегда? Не оправдал, так сказать, вашего высокого доверия?

Наконец она его узнала.

– Илья Максимович, вы простите меня, ради бога! Непредвиденные обстоятельства. Папа попал в больницу. С подозрением на инфаркт. Я, разумеется, тут, рядом. – Она помолчала и добавила: – Когда буду в столице, совершенно непонятно. И что будет с нашим интервью – тоже…

– Господи, Анна! – сбивчиво затараторил он. – О чем вы? Какое интервью, бога ради!

Он замолчал, и она услышала, как он закуривает сигарету.

– Анна, милая! Может быть, нужна помощь? Лекарства, врачи, перевозка? У меня, точнее, у бывшей жены в медицине большие связи!

Она объяснила, что все еще непонятно. Везти в Москву пока опасно. Завтра будет ясно с лекарствами.

– Спасибо! Огромное вам спасибо за понимание и сочувствие.

– Вы там одна? – осторожно спросил он.

– Да.

– А еда? Есть ли у вас продукты?

Она рассмеялась:

– Илья Максимович! Я же не в Антарктиде, а всего лишь не в дальнем Подмосковье. К тому же за рулем и в десяти минутах езды от большого поселка. Да и еда, скорее всего, есть. Отец очень запасливый. Просто мне пока было не до того.

Он как-то сник и расстроился (или ей показалось?), вежливо попрощался и пожелал всего наилучшего.

Она заставила себя выпить чаю и, не раздеваясь, совсем не осталось сил, уснула на кухоньке, на маленьком старом диванчике, который отец называл «топчанок».

* * *

«Спустись на землю, старый пень. Слезь с облаков. Потрогал гладкую пяточку, помусолил мозольку и погряз в эротических стариковских фантазиях, потонул в сладком мороке. Стыдно, батенька! Ой как стыдно! И чего ты себе напридумывал? О чем размечтался? Кретин. В скорлупу свою, в кокон! И пойми, наконец! Усвой, как отче наш: ничего больше в жизни не будет! Ничего! Потому что потому! Вопрос закрыт!»

Он достал початую бутылку коньяка и налил полстакана. Жахнул разом, подумал и жахнул еще половину. Откусил от сморщенного лимона и бросил кожуру в раковину. Да здравствуют свобода и свинство!

Свобода, которая ему совсем не нужна – он понял это окончательно.

* * *

Анна проснулась совсем рано. За окнами уже было по-июльски светло и громко пели неленивые птицы. Она закрыла глаза и заплакала. Вдруг стало так тревожно и страшно, что сердце заколотилось, а в горле застрял острый, колючий комок.

Некому звонить, подумала она, совсем некому». Маме? Смешно! От этого станет еще хуже! Она начнет оскорблять отца, потом примется за нее, плохую, просто отвратительную дочь. Потом начнет давать советы и контролировать каждый шаг. Бойфренду Сильному, который совсем не сильный? Совсем смешно. Он тут же попытается слинять, скрыться от чужих проблем, отключит мобильник. Попову? Попов не друг, он начальник. Подруге Соньке? У нее – мать после инсульта и гулящий муж Толик плюс двое детей.

Имелась еще пара приятельниц и один школьный друг. С приятельницами все ясно: выпить кофе, поесть суши и помотаться по распродажам. Друг Сенька… Была год назад прескверная история: выпили, закусили и переспали. Да так по-дурацки! Ни радости от этого, ничего. И это при том, что Сенька был давно и прочно женат. Один стыд и смущение. Потом полгода не созванивались. Первой позвонила она. Сенька что-то мямлил, скулил, жаловался на жизнь. Поливал жену Лену.

Она прервала его:

– Да ты сам хорош, не то слово. Просто ангел с крыльями! Хорошая ты свинья, друг мой Сеня.

И умный Сенька вдруг не на шутку обиделся и заявил:

– Ну ты, Левкова, даешь! Сама, как последняя…